— Меня спасла охрана, — я киваю в сторону искореженного лимузина. — В моей машине примерно такая же картина.
Игорь Всеволодович пристально смотрит мне в глаза, а затем его взгляд опускается на мою правую руку, и я понимаю, что все еще держу искореженный от удара мотоциклетный глушитель. Разжимаю пальцы, и он падает на асфальт с гулким звоном.
— Летим! — коротко приказывает Шувалов, бросает красноречивый взгляд на глушитель, ухмыляется, и резко развернувшись на каблуках, широкими шагами идет к выходу.
Большой армейский вертолет с императорским гербом на хвосте ждет у въезда в тоннель на аварийной посадочной площадке, не заглушив двигатель. По откинутому трапу навстречу нам спускаются имперские дознаватели. Старший учтиво кивает Шувалову, а меня удостаивает лишь холодного, оценивающего взгляда.
Мы с Князем усаживаемся в тесный салон друг напротив друга, пристегиваемся, четверо бойцов в активной боевой броне располагаются у дверей, и вертолет взлетает. Вести разговоры в кабине практически невозможно — грохот винтов перекрывает все остальные звуки. Один из бойцов протягивает нам наушники, но Шувалов отрицательно качает головой.
Его глаза вспыхивают, и мы с ним оказываемся в мерцающей фиолетовой сфере, которая напоминает гигантский мыльный пузырь. Тишина обрушивается на уши подобно громкому хлопку, и я вздрагиваю от неожиданности. Бойцы с опаской отодвигаются от светящегося поля к бортам и отворачиваются к окнам.
— Ты убил его простым ударом трубы? — недоуменно спрашивает Шувалов.
— Их! — поправляю я старика и с удивлением отмечаю, что мои пальцы ощутимо дрожат.
В Приюте нас психологически готовили к тому, что придется убивать людей, но одно дело — теория, и совсем другое — практика.
— Снова проявляется Дар, — задумчиво произносит Шувалов, пристально глядя мне в глаза. — Если бы не он, ты был бы мертв! И отбрось переживания по поводу убитых тобой — здесь как на войне: или ты, или тебя!
Я молча киваю, прижимаю ладонь к груди и только сейчас осознаю, что Осколок снова нагрелся. Старик прав насчет Дара. Вопрос лишь в том, каков его цвет.
— А популярность твоя растет: к приютским присоединились более опытные киллеры! — Шувалов подмигивает.
— Мы возвращаемся домой? — спрашиваю я.
— Церемонию поступления в Императорскую Академию пропускать нельзя! — назидательно произносит Глава Рода. — Пусть хоть камни с неба падают, а Шуваловы должны появиться на мероприятии, где будет присутствовать сам Император!
— Может, стоит вернуться в Высотку? — спрашиваю я и вижу, как дергается щека Главы Рода.
— И сколько ты собираешься отсиживаться под защитой Родового Кристалла? — цедит сквозь зубы он. — Год, два или десять?
— На такой срок не планирую: того и гляди сдохну не сегодня, так завтра! — я пожимаю плечами. — Я даже не знаю, от кого нужно прятаться!
— Не прятаться, а противостоять! — голосе Шувалова отдает сталью. — Мы Великий Род, и будем сражаться! Мы должны продемонстрировать врагам, что их не боимся! И не важно кто они: приютские оборванцы или могущественные одаренные!
Я снова киваю, отворачиваюсь и разглядываю Москву сквозь светло-фиолетовую пленку защитного поля, стараясь не смотреть на старика. Его глаза мечут гром и молнии, лоб прорезала глубокая вертикальная складка, а губы сомкнуты в тонкую белую линию.
— Ты был приманкой, банальной наживкой, как и двойники в остальных четырех кортежах. Нападение приютских должно было случиться на выезде из тоннеля, а не внутри, такой сценарий отрабатывала наша Служба Безопасности. В их планах было проследить за кураторами покушения и через них выйти на заказчика!
Атака Темных спутала все карты и твоим приютским друзьям, и нам! Мы все еще не знаем имя или имена кукловодов! — Шувалов бьет широкой ладонью по подлокотнику кресла, салон вибрирует, и охранники отодвигаются от нас еще дальше.
В разговоре с Шефом я не уточнил, поставит ли Приют на паузу попытки меня убить, пока я размышляю над его предложением. Вполне возможно, что информация о готовящемся нападении приютских, о которой упомянул и Темный, устарела или является провокацией.
Игорь Всеволодович наклоняется ближе ко мне и кладет руку на плечо. Фиолетовые радужки горят ровным слепящим светом, и от этого мне становится не по себе.
— Как ты убил Темного? — негромко спрашивает он, выделяя каждое слово.
— Парня, напавшего на мой лимузин, завалил прикладом автомата, — медленно отвечаю я, делая вид, что вспоминаю произошедшее. — Затем выскочил из машины и бросился к выходу из тоннеля. Увидел Темного на крыше еще одной машины, оторвал глушитель мотоцикла и врезал ему по затылку!
Я пожимаю плечами и продолжаю смотреть в светящиеся глаза, не отводя взгляд. Мы играем в гляделки довольно долго, не меньше минуты. Поверив моим словам, Шувалов откидывается на переборку, и его морщины разглаживаются.
— Дар ты вызвал сознательно, или он проявился спонтанно? — уже спокойнее спрашивает он.
— Спонтанно, я даже помыслить о нем не успел…
— Ты — одаренный, это очевидно, и такие проявления способностей нормальны, но вот их мощь делает тебя слишком опасным соперником для других Великих Родов! — прерывает меня Игорь Всеволодович. — У дознавателей будут к тебе вопросы, позднее мы проработаем правдоподобную версию случившегося, опустив ненужные подробности! Запомни, Саша: Темных убил я! До Инициации ни одна живая душа не должна знать о твоей мощи!
— Она столь велика⁈ — я искренне удивляюсь.
— Я еще не слышал о том, чтобы неинициированные одаренные останавливали время и убивали инициированных Темных, по уши накачанных Силой!
Игорь Всеволодович замолкает и задумчиво смотрит на меня, потирая подбородок. О словах Темного, который сказал, что время остановил он, я благоразумно не упоминаю.
— Обязательно поблагодари Цесаревича — вертолет предоставил он, — деловито уведомляет меня Шувалов, резко меняя тему разговора. — Щенок заверил, что никто не посмеет атаковать Имперский Воздушный Флот, но я не доверяю Романовым и тебе не советую!
Старик буквально испепеляет меня взглядом, а затем отворачивается к окну. Сикорский летит в Кремль на сверхнизкой высоте, минуя широкие проспекты и едва не задевая корпусом крыши многочисленных небоскребов. Мы явно страхуемся и стараемся избежать возможного нападения, несмотря на заверения в полной безопасности.
Сквозь фиолетовую светящуюся сферу я любуюсь лиловыми облаками, плывущими по темно-синему небу, и вспоминаю восторг, который испытывал во время обладания Даром. Пьянящая необузданная сила и чувство неуязвимости дарили упоительное ощущение свободы, которое хочется испытывать вновь и вновь.
Мне отчаянно не хватает информации, недостает тайных знаний аристо о подлинном устройстве мира и о его главной составляющей — магии цвета. Я лишь пешка в чужой игре, и действую по невидимой указке опытных гроссмейстеров, находящихся вне поля моего зрения. Но самое страшное не это. Я действую вслепую, потому что не в состоянии адекватно оценивать причины и последствия собственных поступков.
