Именно поэтому я и сделал единственное, что было в моих силах — назначил Михаила своим прямым и единственным наследником. Подобное решение может быть отменено, но только если Кристинушка когда-нибудь закряхтит, раскинув ноги, да и выдавит из себя моего сына или дочь, но на это шансы, мягко говоря, слабые. Тут вопрос даже не в том, что я и она друг друга терпеть не можем или что-то такое, просто обоих поставили раком перед фактом, а от такого мало кто будет пищать от восторга?
Вот-вот. Кроме того, изящество форм Кристины свет Батьковны мне напоминает Пиату. Я, конечно, не против побиться об скалы, но решительно протестую против перспективы сесть на эти скалы днищем… навсегда. А так и получится, если консумировать брак. В смысле потрахаться, перепихнуться, возлечь на ложе, отдать супружеский долг, вдуть, покувыркаться и так далее, тому подобное. Моя подруга и соседка не из тех женщин, которые потерпят измены в… полностью заключенном браке. А вот в таком подобии как у нас — будет. Еще как будет. Мы это уже обсудили.
Между мной и Кристиной Дайхард заключена незамысловатая сделка. Есть я, а есть Терновы. Судьба крепко-накрепко нас связала, но целоваться в десны мы с такой подачи вовсе не должны. Всё, что должно принадлежать Терновым, то есть княжество и сама Кристина — так и будет им принадлежать, а всё, принадлежащее мне — навсегда останется лишь моим. Не похоже на историю о любви, правда же?
Вот и ладушки.
Стряпчий, оформив и заверив все документы, откланялся и убыл, также опасливо косясь на горничную, как и раньше. В библиотеку, как будто дожидавшись этого самого момента, зашла успокоившаяся Елена Аркадьевна, чью уже ушедшую волнительность выдавало лишь совсем уж бледное лицо.
—Признаться, я не ожидал такого финала,— вздохнув, поведал Игорь Юрьевич.
—Я тоже,— подал голос Михаил,— Кейн… я еще раз прошу прощения. Неверно оценил происходящее.
—Мы в сложной и непонятной ситуации,— подал голос я,— И перед вами, и передо мной с Кристиной встанут задачи, которые нужно будет решить…
—А еще он будет меня учить,— подала голос моя благоверная,— Плохому.
—Чтооо?— ожил Тимур, успев даже раньше Михаила, которому определенно жаждалось реабилитироваться перед самим собой. Маман тоже ахнула, прижимая пальцы к губам. Отец семейства нахмурился. Я тоже.
Это было не по плану.
—Кейн,— слегка запнувшись, проговорила бывшая Тернова,— Он, Миша, не просто случайный студент, которого нам… нет-нет, именно нам! …подсунули. Дали. Он очень сильный ревнитель с очень сильным гримуаром. Я почти уверена, что его книга стоит дороже нашего нового княжества. Но даже не в этом дело…
—Кристина,— вырвалось у меня вместе с укоризненным взглядом.
—Нет,— качнула она головой, заставляя свои огромные косы двигаться змеями,— Мы семья. Мы всегда всё обсуждаем вместе.
—Как знаешь,— пробурчал я, которому совершенно не понравилось внезапно изменившееся выражение лица у Елены Аркадьевны, начавшей на меня коситься еще ласковее, чем раньше.
—Я… мы считаем, что его величество, соединяя нас узами брака, желает, чтобы я…, — Кристина замялась еще сильнее, но затем, сжав кулачки, выдохнула,— Он точно хочет, чтобы Кейн подал пример! Мне! Вам! Всем!
—Пример?— брови у мужчин рода вздёрнулись одинаково и как по команде, а затем Игорь Юрьевич Тернов обратился напрямую ко мне,— Кейн, пример… в чем?
«В том, кем вас всегда считали. Кем вас, Терновых, владельцев гримуаров Короля Терний, видели. И сейчас, выдавая одной рукой императорскую награду, держат во второй императорскую же кару. Потому что терпение никогда не относилось к числу добродетелей у монархов».
—В том, каким должен быть убийца на службе императора,— сказал я вслух слова, слышанные мной как-то раз в императорском кабинете,— Мститель, палач, гончая. Страх и ужас, стоящий у трона. За троном. Всегда наготове, всегда в радости доставить неудовольствие императора. Не «чумной волк» Парадин, бандит и интриган, гвардеец-драчун, а кто-то… лучший. Кто-то, кто не будет портить вид этого самого трона. Кто-то, кого не будут просто опасаться, а будут изнывать от ужаса при одной мысли о нем. Я, конечно, не такой человек, но еще учусь. И да, уважаемые господа Терновы. Даже если я займу это место, даже если у меня и у Кристины всё получится, то знайте — мы будем греть его вам и вашим детям.
Глава 3
—Смиренно молю о прощении, господин!— согнувшийся в три погибели слуга дышал в ковер на полу купе поезда, везущего нас в Петербург.
—Ты заключил сделку с даймоном за моей спиной, Мао Хан,— процедил я, не покупаясь на этот восточный акт полной покорности,— Ты позволил ему овладеть своим телом. Подверг риску не просто жизни, а сами наши души. Но это… я бы мог простить. Не будь такой поступок полной и беспросветной глупостью! Как можно было довериться твари, что появилась рядом с тобой в доме!? Как можно было поверить её словам! К тому же, он оказался прав? Мы были на тот момент в смертельной опасности?!
Разнос я устраивал по делу, но решил не просвещать Мао Хана о истинной природе твари, сумевшей его обмануть… пусть и без каких-либо особых последствий. Амадей, как представился тип, посетивший нас в теле моего слуги, был натуральным демоном. Чем-то, о чем этот прекрасный мир знал очень мало.
Но знал другой. Точнее, знал лорд Алистер Эмберхарт.
—Прощение ничего нам не даст, Мао Хан. Как и изгнание или даже казнь,— вздохнул я, глядя на не подающего признаков жизни китайца,— Тебе нужно учиться. В первую очередь — учиться думать, во вторую — узнавать мир за пределами вырастившего себя клана. Понял?
—Д-да, господин!
Учиться, учиться и еще раз учиться. Так-то, если подумать, то слуга мне нафиг не нужен был с самого начала, да еще и полученный от одного из теневых кланов Китая. Чай не баре, штаны натянуть сами можем, а полы вымыть, если припрёт, мне не западло. Как и нанять приходящую служанку. Но, с другой стороны, очевидно преданного (или просто не ценящего свою жизнь) человека отталкивать не стоит. Не с нашим количеством проблем. Так что ждёт Мао Хана учеба трудная и разносторонняя, как и тренировки. Сам юный китаец не владел вообще никаким оружием, даже этим своим кунг-фу. С одной стороны логично, но с другой — какой из него тогда слуга ревнителя?
Поменявшись местами с несравненной Анной Эбигейловной, я пошёл в купе смотреть на Кристину. Жена изволила на меня дуться с момента, как я хамски и в лоб заявил всей её семье, что жизни им император точно не даст, если они не прекратят «капризничать». С точки зрения старых и заслуженных дворян подобное обвинение было более чем серьёзным, но они и сами обо всем давно догадывались. Упорствовали, да, но теперь поняли, что предел терпения у монарха видим и ощутим. Терновых терпели и посмеивались за их спинами? Да. Эпатажное поведение, как знак мягкого протеста? Тоже да. Но этому пришёл конец тогда, когда им было даровано княжество.
Шансы, что в новоявленном княжестве Дайхард не будет огромных проблем, для решения которых потребуется поддержка монарха — были ничтожны. Это понимали мы все.
