—Внимаю тебе, глава,— черноволосый, склонившись на одно колено, оперся кулаком левой руки в пол.
—Так-то лучше,— спокойно кивнул человек в белом, закладывая руки за спину и делая вид, что никакой вспышки не было,— Итак, на чем я остановился? Ах да, Виго Карбинни…
Скрип зубов человека, узнавшего, что его дочери отрубили голову, был едва слышен. Но услышан. Не точтобы Георг Сильверхейм так сильно любил свою третью дочь Елену, но она всё равно была его кровью и плотью. Этот род, обе его части, ценили своих отпрысков, неважно, какими те рождались — черноволосыми или пропитанными энергией этого мира, выражавшейся в полупрозрачных волосах и белых радужках глаз. Всем им находилось место и занятие, достойное уму и способностям.
—Так вот, Георг, ты должен помнить очень хорошо, что уКарбинни бы невышло ничего,— тем временем продолжал глава могущественного рода,— Да ниодин здравомыслящий человек, даже бывший на попечении волшебника, каким был наш Карбинни, не сунулся бы вэтот ледяной ад… даже со своим крестным отцом. Если бы неодно «но».
—Кн…— озарение мелькнуло в глазах адмирала.
—Да, Георг, да…— Дарий подошёл к родственнику почти вплотную,— Книга Вермиллиона. Наш дар, наше благословение, наш козырь. Он утрачен. Хастофор, Антуан, Елена. Они, все трое, должны были следить за книгой и еёносителем. Следить аккуратно, на расстоянии, принимать доклады, советовать. Они же, вместе со своими свитами, пошли по следу, когда книги и еёносителя не оказалось там, где он должен был быть. И они…
—…ничего не нашли.
—Именно,— охотно кивнул беловолосый,— И когда они вчера стояли передо мной, взахлеб обвиняя друг друга в провале, когда я неувидел в ихглазах света понимания того, что эти придурки умудрились сотворить, я решил, что их свет должен погаснуть. Род не должен вырождаться… настолько.
—Я… понимаю.
—Да мне насрать, что ты понимаешь вообще и вчастностях,— светлая и беззаботная улыбка пребывающего в крайней степени ярости Дария Сильверхейма обожгла глаза адмирала,— Пойми лишь одно — я поручаю тебе найти и вернуть нам нашу реликвию. Как можно скорее.
—Что… я могу использовать, глава?— с трудом протолкнул слова из горла мужчина.
—Может, не вЕлене было дело?— вслух задумался Дарий, также становясь на одно колено перед своим подчиненным и кладя ему руку на плечо,— Верну-ка я, пожалуй, практику телесных наказаний у туторов. Уж больно какие-то вы все тупые. Даже те, кому этого не положено. Всё, Георг. Ты можешь использовать всё и всех. Каждого Сильверхейма, что может жить наЗемле. Все ресурсы. Все деньги. Всё, ради того, чтобы проклятая книга тихо и мирно вернулась под сень нашего рода. Повторяю, родич — тихо и мирно. Никаких громких поисков, никаких агентов. Только Сильверхеймы.
—Но…
—Я точно тебя сейчас отправлю к тутору,— безмятежное лицо бледного беловолосого человека исказила гримаса крайнего раздражения,— Просто… следите… за горизонтом… адмирал. Следите. Внимательно. Рано или поздно на нем появятся тысяча бед. И если я хорошо знаю Фелицию Краммер дель Фиорра Вертадантос, а яверю, что знаю её хорошо — то они появятся очень скоро…
Глава 13
Дуракам везет, рассуждал я, топая по парку, только как это скореллировать? Чем тупее дурак, тем больше ему везения выделяется в принципе, либо всё-таки тут есть зависимость от силы тупости отдельно принятого решения? Судя по всему — второе, так как особо мощным дебилом я себя не чувствую. Голоса в голове бы предупредили.
—Ну вот куда ты меня опять тащишь?— недовольно бурчал самый младший Азов, волочась следом. Вспомнив, как выглядит его маман, я снедоумением подумал, что с такой женщины можно не слазить круглыми сутками, аКостяну, как бы, уже аж двадцать один год. Где дети, Зина? То есть граф? Мир полон загадок.
—Ты уже неделю учишься и тебя до сих пор наши девки не засюсюкали,— ударил я товарища злобным аргументом,— По голове не гладят, в углу не зажимают, нижнее белье при тебе не обсуждают. Наоборот, сторонятся, обращаются уважительно. Видишь пользу?
—От нас с тобой, Дайхард, все сторонятся!— ворчала карманная блондинка с пенисом,— Не так я представлял себе школьную жизнь!
—Ну рождайся в другой раз кем-нибудь другим. Суровым и некрасивым,— вяло отбрехался я, c любопытством разглядывая манамобиль, которому толстый мужик в комбинезоне в данный момент менял колесо у тротуара,— Твоя прекрасная жизнь, Азов, она в твоих влажных мечтах. А всуровой реальности люди разную милую хрень либо гладят, либо трахают. Либо и тои другое. Они её неуважают, а используют, потому что им хочется её использовать, а неуважать. Сначала стань тем, кто их вынудит поступать так, как тебе нужно.
Толстый мужик, отдуваясь, закончил замену колеса, грюкнул проколотое в багажник, а затем, достав из нагрудного кармана нечто, похожее на богато украшенный плоский кирпич в миниатюре, ткнул несколько раз в это нечто пальцем, состроил почтительную физиономию и, ошеломив меня до квадратных глаз, бодро доложил о исправности этой самой машины. Не прошло и пяти минут, как из кафе, расположившегося неподалеку, вышел солидный господин, обремененный пузом и объёмистой недовольной женой. Обалдеть, даже у простолюдинов есть разговорники!
А не, нету. Ворчание Азова приняло конструктивную форму, от чего я узнал, что мелкие дворяне, управляющие каким-либо городским делом, обычно тратят свою энергию на зарядку разговорников для подчиненных. Чем и сильны по сравнению с простолюдинами, у которых нет маны, а есть только налог.
Перебросившись с мужиком в комбинезоне парой слов, господин извлёк портмоне, выдав улыбающемуся толстяку пару купюр, а потом, сев в манамобиль, уехал, оставив позади довольного платой мужика в комбинезоне и сильно озадаченного меня.
Ну всё, это последняя капля.
—Константин Георгиевич,— куртуазно я обратился к тут же начавшему ожидать пакости блондину,— А нежелаете ли выбабла?
Он желал. Еще как желал.
Простая концепция «noblesse oblige» — это куда больше, чем просто короткая пафосная фраза. Аристо обречен быть грамотным, знать манеры, одеваться, выучить хотя бы два-три языка, хоть немного курить политику… но пуще всего — он обречен тратить. Именно на коротком денежном поводке и держат юных голубокровных, добиваясь от них дисциплины и повиновения, а значит и личностного роста. Не пороть же их? Из этого можно сделать простой вывод — молодой и перспективный аристократ любит деньги как собака мясо. Их всегда мало.
—Во-первых,— увлек я товарища дальше по тенистой аллее парка,— Ты можешь представить, что я жутко далекий от цивилизации дикарь, который где-то в замшелом краю лишь забавлялся с деревенскими девками да читал умные книги. Очень много книг про самые разные вещи. То есть, потенциально обладающий знаниями, как нам получить денег. Всего-то нужно поработать для дикаря гидом, рассказывая ему про нормальный мир…
—Всего-то?— саркастично заметил блондин,— Вряд ли.
—Вряд ли,— охотно покивал я,— Но ведь и прибыль можно будет поделить согласно вложенным силам?
