Пиата еле удерживала свою «маскировку», пища внутри от восторга.
Кажется, дальше будет еще интереснее!! Хороший хозяин, очень хороший! Отличного друга нашёл!
Глава 28
Будь барон обычным итальянцем — черта с два я бык нему подошёл. Обычного не переспоришь. Он руки возденет, пальцы соберет в куриную жопу, как начнет болтать, так просто все умственные усилия уйдут на то, чтобы хотя бы понять, о чем он там говорит. В общем — дохлый был бы случай. Но барон был суров, он был преподаватель, воин и вообще… барон. Он немог позволить себе в чужой стране и навысокой должности собирать пальцы в жопу и говорить скороговорками. Чем я ивоспользовался.
Коварно.
—Исключено, студент. Полностью. Я несобираюсь с вами возиться.
—Возиться буду я,— тяжелый вздох вырвался из моей груди,— С ними.
На беговой дорожке неподалеку умирали три тела. Два всерьез, одно в шутку, которая точно потом выйдет мне боком. Или не мне, но выйдет. Посмотреть на хрипящих и изнемогающих Азова иАркендорф пришли несколько ранних пташек и сам барон, но вместо этого изволили ужасаться концерту, устроенному Пиатой. Та, ни грамма не щадя своей униформы, волоклась за хозяином, спотыкаясь и падая. Любой галерный раб по сравнению с этой хитрожопой мелкой блондинистой куклой выглядел бы преуспевающим бодрячком. А ужчем она у себя вызвала крокодильи слезы — я изнать не хотел!
—Не будете,— отрезал преподаватель,— Всё обучение с огнестрельным оружием на территории академии будет проводиться исключительно со второго курса! У нас нет ни инструктора, ни его помощников, чтобы следить за вами! Хотите стрелять — идите с ними после занятий в тир!
—Не могу,— честно признался я,— С территории академии мне лучше не выходить. Вам же сообщили, что…
—А это, студент Дайхард — не мои проблемы!
—Предлагаю пари,— тут же равнодушным тоном сказал я, глядя, как Ария в очередной раз падает обнюхать пыль беговой дорожки,— Мы свами стреляем на меткость, по вашим правилам, господин преподаватель. Если я побеждаю, то выпохлопочете, чтобы мы трое могли заниматься стрельбами, я возьму на себя обязанности и ответственность как инструктор. А если победа будет за вами, то… я выпишу вам чек на сто тысяч рублей. Без малейшего промедления, сразу же, господин преподаватель. Сию же секунду. Слово чести.
Медичи медленно развернулся ко мне всем корпусом, черные глаза итальянца впились в мои наглые немигающие зенки.
Сто тысяч — это сто тысяч. В переводе на деньги мира моей прошлой жизни (которую кое-как помню!) это приблизительно 17–22миллиона тех рублей. Не богатство, конечно, но приличную квартиру в этом Петербурге недалеко от центра купить можно, комнат на шесть. То есть сумма приятно увесистая даже для барона.
—Не могу не поинтересоваться, Дайхард, вы всвоем уме?— неспешно проговорил итальянец, продолжая сверлить меня взглядом,— Вы жепонятия не имеете, как я стреляю.
—Надеюсь, что вы стреляете чертовски хорошо, ваше сиятельство,— в меру нагло ухмыльнулся я,— Было бы чрезвычайно недальновидно вчистую разгромить преподавателя, с которым предстоит еще долго заниматься.
—Быстрые деньги ударили вам в голову?— желчно проговорил начинающий всерьез злиться преподаватель.
—Нет,— покачал я головой, указывая на шатающуюся баронессу, с трудом заставляющую себя сделать следующий шаг,— Просто госпоже баронессе срочно нужно стать нормальным бойцом, а господин директор, знающий об этом, не предпринимает никаких шагов.
—А вам какая забота, студент?— резко заинтересовался Медичи.
—У девушки есть баронство, господин преподаватель. Вы жезнаете, у баронов и баронесс обычно бывают баронства. Это очень полезные штуки, так что мы сеё сиятельством фон Аркендорф заключили сделку…
—«Штуки»…— процедил побледневший преподаватель, резко разворачиваясь на месте,— Идемте, студент Дайхард! Я принимаю ваше пари!
Сперва Эмберхарт производил впечатление еще большего не-человека, чем вечно валяющаяся на диване похабно одетая лентяйка, но чуть позже, пообщавшись с ним, я понял, что это впечатление обманчиво. Моё альтер-эго было жестким и жестоким человеком, очень эрудированным, бескомпромиссным и склонным к быстрой расправе над неугодными, но неболее того. Он прекрасно знал о своей негибкости, постоянно предлагая чересчур жестокие и кровавые методы решения текущих проблем, но понимал неуместность подобных вариантов, оставляя последнее решение за мной. Впрочем, именно в этом и была причина моей новой жизни. Эмберхарт банально не подходил ни для этого мира, ни для книги, ни для жизни. Как там говорят? «Дитя своей эпохи».
Однако, в одной-единственной сфере Алистер Эмберхарт был абсолютно не превзойдён. Он непросто родился с пистолетом в руках, его, скорее всего, боженька сам вытолкнул на белый свет, подпихивая уже своим револьвером с одной руки и благословляя на огнестрельный бой с другой! И онни разу в жизни не позволял этому дару заржаветь в застое, а потом передал его мне. Пусть и снемалым и довольно вредным куском собственных воспоминаний и рефлексов, сделавшими из меня хладнокровного убийцу… но иэто было в помощь!
Навыки Эмберхарта позволяли мне не просто стрелять из любого положения и излюбого пистолета, они позволяли даже уверенно чувствовать, сколько патронов осталось в магазине или барабане! Достаточно было один раз взять в руку «пустое» оружие, чтобы потом по изменению веса, всегда знать количество патронов. Положение запястья руки, держащей оружие, неуловимо менялось с каждым отстреленным патроном, поправки на ветер и навозможную отдачу я делал совершенно неосознанно, но безошибочно.
УМедичи просто не было шансов, особенно после того, как он приволок два одинаковых дуэльных револьвера, отказавшись от мысли использовать свое личное оружие. Впрочем, и стем, из которого он собирался убивать людей в открытую, Фурио Медичи показал просто превосходные результаты, уверенно поражая мишени на расстоянии от10до40метров.
А япоказал абсолютные. Вру, точнее привираю… хотя, на мой, в прошлом дилетантский взгляд — да, абсолютные. Легкое высококачественное оружие, предназначенное для убийства простых небронированных людей, просто пело у меня в руке, а после двух пристрелочных выстрелов, я буквально чувствовал, куда попадет горячий свинцовый шарик.
—Я быобвинил вас в жульничестве, студент Дайхард,— кисло проговорил слегка разгромленный барон,— Только вот моя меткость, которой я доэтого дня заслуженно гордился, всё-таки уступает моему таланту чувствительности к магии, благодаря которому я вообще попал на эту должность. Вы необращались к гримуару, не активировали никаких амулетов, в вашем теле нет ни малейшего следа заколдованных конкоктов и эликсиров. Судя по всему, вы непринимали и наркотики или иные неволшебные препараты, ведь так? Так.
—Просто хорошо стреляю,— пожал я плечами.
—«Просто хорошо»,— кисло ухмыльнулся барон,— Ладно, примите мои поздравления. Пари вы выиграли, о доступе в тир я похлопочу. Даже помогу с патронами. Но! Я оставляю за собой право присутствовать на стрельбище тогда, когда мне будет угодно и сколько будет угодно. Это вас устроит?
