Я ипротянул, ухватив беднягу в полёте и подтянув к себе, в безопасность.
—Thank you, good sir!— голосом, вообще никак не демонстрирующим половую принадлежность, поблагодарило меня белокурое создание с почти светящимися голубыми глазами и ангельской улыбкой, а затем, хлопнувшись задом на мою сумку сФелицией, пробурчало себе под нос,— Ну почти сразу всё сообразил, чурка нерусская…
—Слышь ты, чудовище,— хрюкнул развеселившийся я,— Сейчас обратно полетишь!
Блондинистое чудо вытаращилось на меня как на беспроцентную ипотеку от конторы по быстрозаймам. Я ответил ему тем же. Ростом и весом это гуманоидное существо впечатлить могло только некрупного пуделя, так-то я быему дал сантиметра 153роста и килограмм «почти-сорок» веса. Одетое в нечто мальчиковое, почти унисексовое, существо было бы невероятным милым, если бы неровно бледная морда лица. Говорят, что таким натуральным белокурым блондинам очень идет румянец, но тут вот как раз им ине пахло. Белесая шерсть, огромные голубые моргалы, приоткрытый в удивлении рот.
Только вот, он был очень дорого одет. Качество материала и сам пошив его наряда превосходили то, что я видел до этого, пока шел в академию, на порядок, если не несколько.
—«Фелиция, откуда я так разбираюсь в качестве старомодной одежды?!»,— тут же послал я запрос гримуару.
—«Кейн, на мне что, сидит чья-то жопа?!»,— с нотками истерики и недоверия осведомилась книга.
—Откуда наРуси чернявые и сглазами зелеными…?— ошалело пробормотало «чудовище», полностью теперь совпадающее по моему мироощущению с эталонными блондинками.
—Я нерусский, просто язык знаю,— пояснил я существу, тут же делая вид, что продолжаю наблюдение за орущей толпой. На самом деле продолжал мысленно спорить с гримуаром, даймон которого орала всё громче с каждой миллисекундой.
—Чего только не бывает…— тряхнуло локонами это, тоже принимаясь смотреть за происходящим.
А творился натуральный дурдом. Сами абитуриенты, будучи робкими иностранными молодыми детьми с17до22–23лет, вели себя не так уж игромко, но вот их сопровождающие были совсем другим делом. Дядьки, тетки, слуги и прочее орало во весь голос, потрясая руками и обещая жаловаться всюду и везде. К тому же они, явно пребывая в большом потрясении и печали, то идело пихали соседей, на что те, безусловно, обижались, тут же производя алаверды и иногда даже кулаком в глаз.
—У меня два вопроса — что происходит и почему до сих пор не стреляют…— ошеломленно пробормотал я, рассматривая этот балаган. Действительно, буквально все, кто были на площади, носили на поясах как минимум кобуру с пистолетом, а как максимум — еще и кинжал-переросток, точь-в-точь напоминающий мой хавн. А это оружие далеко не похоже на нечто цивилизованное! Эта штука в моем мире называлась венецианской чинкуэдой, будучи тяжелым кинжалом-мечом для городских боев. Плавно заостряясь из толстого и широкого основания лезвия, чинкуэда позволяла совершать широкие и несколько неуклюжие махи — и горе было тому мясу, что попадало под её сужающееся к концу лезвие! В общем, такой себе лютый кынжал изрядного веса.
—Ты откуда выполз такой?— недовольно поинтересовалось блондинистое, досадливо тряхнув кудрями,— Ай, ладно, я тебе слегка должен, так что слушай…
В общем, дорого одетый странный ребенок повторил то, что я уже знал, кроме нескольких моментов, о которых ранее услышать мне было негде.
Нельзя просто так взять и создать школу, в которой будут обучаться будущие ревнители. Это в принципе невозможно без вливания колоссальных средств, требующихся на установку системы, ограничивающей и контролирующей силу магии на определенной территории. Вот те штыри, торчащие на крышах академии, и были частью этой системы. Другой её частью являлся чрезвычайно мощный и разумный даймон, круглые сутки следящий за всем, что происходит на территории учебного заведения. Такую тварь тоже под половиком не найдешь и запеченьки так вкалывать не уговоришь.
Вот русские, у которых на территории было аж три академии из двенадцати, бытующих по всему миру, и открыли двери двух из них для желающих становиться защитниками земли от разной иномировой сволочи. Но, как обычно, халяву быстро перестают воспринимать с благодарностью и начинают требовать большего. Сначала император еще Андрей Второй сотню лет назад дал добро на обучение на трех языках, что раздуло штат крымской и питерской академий, затем пришлось заводить отдельный штаб переводчиков-писарей, работающих с определенными группами студентов, затем…
В общем, когда решили обновить Санкт-Петербуржскую академию, все иностранцы, ждущие продолжения обучения, написали Петру Третьему, императору Русскому, общую петицию-требование о включении студентов в составы крымской и московской академий.
—Требование!— сардонически заявил мой бесполый блондинистый сосед, ехидно ерзая на продолжающей мысленно орать книге,— Вот им — требование! Сейчас их отсюда вышвырнут, вот смотри!
Действительно, оперативно вырулившие из-за углов зданий сероватые мана-мобили в виде автобусов щедро делились с окружающей средой рядами суровых усатых дядек в зеленоватых шинелях. У этих милых людей были длинные черные и злобно искрящие дубинки, а также пистолеты, пока отдыхавшие в кобурах. Усмирение толпы началось. В основном прибывшие справлялись грозными воплями, но при малейшей угрозе тут же пускали в ход свои дубинки, бывшие весьма эффективными. Пораженные ими валились на землю, пуча глаза и мелко сотрясаясь.
—Помяни мое слово,— с неимоверно довольным видом произнес мой сосед по козырьку,— Вся эти шелупонь на следующий год вернется. И балакать по-русски будут. Ломко, криво, тупо, но будут. А ихснова пошлют — мол, учитесь лучше. А через еще год… может и примут. Одного или двух, а тои пятерочку. Воздух чище станет.
—Злобный ты,— посетовал я просто для порядка.
—Я этот город люблю!— забавно надулся блондин, доказывая, что я угадал с его гендерной принадлежностью,— Не хочу, чтобы тут пьяные латыши в двери едален плевали за то, что там латышского не знают! И финны в фонтаны ссали, как в прошлом году! А когда уПскова три прорыва обнаружилось, знаешь, что добрые соседушки нам сказали? Мол, готовьте выкуп в двадцатую часть города, иначе ревнителей не пришлем! Еще и по-доброму так, по-соседски. Так что я, русский, смотрю и радуюсь. Тебе, загранице ободранной, не понять!
А тем временем народ разгоняли по трем колоннам-очередям, каждая из которых была направлена строгими усачами к одному из писарей, которым уже вынесли столы и организовали трудовое место. Подавляющее большинство людей после первого же ответа на вопрос писаря тут же уволакивалась усачами в сторону.
—Литвинов, Кусков иМаламедов,— прищурился блондин, привстав на цыпочки,— Тебе кМаламедову, вон к тому, к крайнему левому, понял? Сразу только тычь ему хавном в нос, он близорукий. Долг ниже будет, гораздо.
—Какой долг?— тут же насторожился я.
—Эх темнота…— в шутку посетовал блондин,— Обучение и кошт по-прежнему бесплатны, а чернокнигу ты где, босота, возьмешь? Дают у нас эти книги, причем хорошую надежную штамповку! Отличную даже! Вся степь русский знает именно по нашим штамповкам! ОтЧерного Моря и доКитая! А зачернокнигу полагается потом полгода на кордонах отработать, после обучения. Не ссы, никто тебя вСибирь не пошлёт, так, вАстрахани поживешь, может и закроешь пару порталов с отрядом. Не более.
