ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Эми
Я услышала проблему прежде, чем увидела: изменение смеха. Смех как воздух или вода, он необходим для жизни, но ты мгновенно замечаешь, когда он становится холодным.
Я могла бы сказать Кристине многое, объяснить, почему я должна уйти в самый неподходящий момент, но это было непросто, потому что мой язык был у нее во рту. Все, что мне удалось выпалить,— короткое «Мне пора!», а потом я высвободила руки из-под ее футболки и выскочила в школьный коридор, скрипнув кроссовками по линолеуму. Смех доносился через пару дверей. Класс Чарли.
Я оказалась у маленького окошка в двери как раз вовремя, чтобы увидеть, как мой младший брат спотыкается о чью-то типа случайно вытянутую ногу. Я собиралась ворваться в комнату, как мстительный короткостриженый торнадо, и перекусать морды всех окруживших его маленьких придурков, но тут Чарли поднял взгляд. Его глаза встретились с моими. Я заметила, как он коротко мотнул головой. Я осталась на месте.
—Смотри,— одними губами произнес он.
С огромным усилием я поборола растущую жажду крови, как можно тише открыла дверь и проскользнула в7Б класс.
—Где твоя тиара, принцесса?— язвительно спросил ребенок, похожий на гориллу. Думаю, это был Мартин Голлингс.
Чарли медленно выпрямился, стоя спиной кГоллингсу шесть долгих секунд. Затем театрально проверил свой макияж с помощью камеры телефона.
—Марти, дорогой,— он глубоко вздохнул.— Это готический образ конца прошлого века,— он повернулся на каблуках.— Я даже и не думал надевать тиару с чем-то, кроме полноценного образа в стиле глэм-рок, и даже тогда это будет немного… de trop
[3], не правда ли?— он растянул термин, наслаждаясь выражением растерянности и раздражения на лице Голлингса.— Это по-французски,— сказал Чарли со стеклянной любезностью.— Чересчур. Знаю, вряд ли этот термин когда-нибудь можно будет применить к твоему чувству стиля. Но мы можем попробовать.
Слабое хихиканье нарушило тишину, и я не могла сказать, смеялись ли над Чарли или Голлингсом. Выражения лиц смеющихся детей говорили, что, может быть, они и сами не знают. Выражение лица Чарли демонстрировало, что ему плевать.
Мой младший брат фактически перепрыгнул через вытянутую ногу Голлингса и оказался в нескольких дюймах от лица неуклюжего бегемота.
—Ты мог бы — с небольшим усилием — быть почти красивым, знаешь ли,— пылко сказал он, проведя пальцем по щеке Голлингса. Новая волна хихиканья, когда Голлингс отпрянул.— Я был бы рад дать тебе совет, я добрая душа. Во-первых, это идиотское выражение лица — ну проооосто каменный век. На твоем месте я бы избавился от него.
Смех становился громче, и на этот раз мальчишки с розовыми лицами смотрели на Голлингса. Да, ветер определенно менялся.
Челюсть Голлингса двигалась, но слов не было. Чарли сочувственно посмотрел на него.
—Нет, я сказал, избавься от идиотского выражения, а не усиливай его. Не бери в голову. Мы будем работать над этим. Маленькими шажками!
А затем, стоя на цыпочках, потому что Голлингс был на целых полторы головы выше, Чарли поцеловал его в щеку и решительно отвернулся.
Взрыв смеха заполнил комнату. Лицо Голлингса стало багровым, будто переспевшая малина. Я увидела, как неестественные для четырнадцатилетнего возраста мускулы напряглись, и я начала продвигаться, чтобы встать между ним и незащищенной спиной Чарли, но тут жилистый парень с модной челкой, стоящий рядом сГоллингсом, предупреждающе коснулся его груди, и огромный детина с видимым усилием сдержался.
Чарли поднял руку, а затем театрально поклонился, как будто 7Б был обожавшей его публикой. Смех усилился. Пара детей даже зааплодировали.
Проходя мимо, он наклонился и прошептал:
—Есть только один способ ответить людям, которые оскорбляют тебя за то, какой ты есть,— быть собой в десять раз настойчивее.
Он взглянул на меня с веселой ухмылкой. Он тяжело дышал, и я подумала, что, должно быть, впервые эта обыденная ситуация закончилась его победой. Гордость рвалась из моей груди, поднимая уголки губ. Я бы обняла его, если бы это не разрушило только что созданный им образ.
Вместо этого мы вместе подошли к шкафчикам в задней части класса, и я самодовольно прислонилась к ним, пока он поворачивал кодовый замок и открывал дверцу.
Я была рядом, стояла сбоку и видела его профиль, когда заметила, как улыбка застыла на его лице.
Атмосфера в классе снова изменилась, на этот раз стала густой, неприятной. Более неуверенные смешки, скорее от шока, чем веселья. Голлингс зловеще ухмыляется. Парень с челкой пристально смотрит на Чарли.
Челюсть Чарли зашевелилась.
—Что…— начал он.— Как…
Застывшая улыбка исчезла, ногти с черным лаком постукивали по металлической дверце шкафчика.
—В чем дело, принцесса?— спросил Голлингс. Жилистый парень с челкой теперь улыбался с легким удовлетворением.— Модное дерьмо кончилось, нечего сказать?
Мне стыдно признаться, но только после того, как первая слеза черной молнией разрезала белоснежную щеку Чарли, я подбежала к нему на три шага и остановилась как вкопанная. Это было похоже на удар в живот.
Шкафчик Чарли был полон опухолей.
Вырезанные из сигаретных пачек. Распечатанные из интернета. Опухшие, красные и кровоточащие, расположенные глубоко меж ребер и рвущиеся из тонкой, как пергамент, кожи. Они покрывали каждый дюйм внутренней поверхности шкафчика. А на задней стенке — самом видном месте — висела вырванная страница из учебника по медицине. Фотография обнаженной по пояс женщины с пожелтевшей кожей и огромными метастазами в области живота. Она была мертва.
Я почувствовала прилив ярости. Мой бешеный пульс заглушал раздавшееся из толпы «оооо». Я развернулась, но Чарли оказался быстрее.
Он набросился на парня с челкой, изогнутые пальцы с черными ногтями были похожи на когти, но Голлингс успел среагировать. Без видимых усилий он толкнул Чарли в грудь так, что тот ударился о парту. Чарли рухнул на пол, заливаясь слезами, вскочил на ноги и вылетел из класса. Я поспешила за ним, выставив локоть в сторону Челки, который как раз наклонился.
Я нашла Чарли в мужском туалете. Тощий восьмиклассник у писсуара попытался возразить против моего присутствия, но я просто рявкнула на него, и он убежал.
Чарли умывался, его испорченный макияж подкрашивал воду, пока та кружилась в раковине. Я неуверенно застыла над его плечом. Я хотела обнять его, но не могла улучить момент.
—Эти ребята — придурки,— сказала я.— К черту их.
Он не ответил. Его трясло. Я положила руку на его плечо.
—Чарли?
Он что-то пробормотал, но его заглушал шум воды из крана.
