Минуту.
Я прижимаю палец к стеклу, но недостаточно быстро, чтобы зацепившие мой взгляд слова не исчезли с экрана. Я отчаянно прокручиваю назад, наполовину уверенная, что мне показалось.
Но нет, там, в колонке «От», между электронными письмами от Сьюзен Райли иВикрама Бхарата, есть сообщение от Безумного Шляпника.
В памяти всплывают осколки разбитого чайника с изображением Шляпника, лежащего лицом в отравленном чае «Английский завтрак».
«Это может быть совпадением,— предупреждаю я себя, нажимая на письмо.— Она была не единственной в мире поклонницей „Алисы вСтране чудес“».
Электронное письмо с названием «Наше соглашение» краткое, почти поэтическое.
Сохраняйте спокойствие. Советую следовать сценарию.
Озадаченная, но заинтригованная, я ищу другие сообщения от загадочного мистера Шляпника. Нахожу еще одно и с искренним недоверием смотрю на дату.
Письма были получены с разницей в добрых двадцать лет.
В недоумении я несколько секунд таращусь на телефон, чувствуя, как от сидения на унитазе затекли до покалываний бедра. Два сообщения, отправленные с разницей в десятки лет: на какие чертовы отношения это указывает?
Я открываю самое первое письмо. Во всяком случае оно еще более бестактное, чем его запоздалое продолжение. Слов вообще нет, только номер мобильного телефона, который я не узнаю, и вложение в формате JPEG. Я нажимаю маленький значок скрепки. Круг загрузки заполняется, и появляется изображение.
«Ха».
Не знаю, чего я ожидала, но явно не этого.
Я не эксперт, считаю себя скорее энтузиастом-любителем, если уж на то пошло, но тем не менее я абсолютно уверена, что объект на изображении во весь экран — эрегированный пенис.
Он среднего размера (опять же, я не эксперт, у меня нет диаграмм со сравнением), принадлежит белому парню и торчит прямо на камеру из гнезда волнистых коричнево-пепельных волос. В нижней части снимка видна мошонка вне фокуса, а на бедре сверху — родимое пятно в форме почки.
Я откидываюсь на холодный фарфоровый бак унитаза.
«Мама, что же ты сделала?» — шепчу я, но узел страха перевязывает мои внутренности — мне кажется, что я уже поняла.
Псевдоним, анонимный номер телефона. Угроза в виде откровенной фотографии. Даже если ты хоть чуточку известен в интернете, ты не можешь не знать, что все это значит.
Я смотрю на родимое пятно в форме почки, температура, кажется, падает каждую секунду. Угроза, скрытая в этом образе, очень специфична. Мистер или, точнее, миссис Шляпник не собирается публиковать это в каком-нибудь блоге. Те грязные засранцы, которые выкладывают в интернете украденные откровенные фото на всеобщее обозрение, не предупреждают жертву, они берут и публикуют сообщения ради забавы и просмотров. Вряд ли это месть: на фото нет лица, так что жертва всегда может все отрицать. Нет, этот снимок был тщательно отобран, чтобы только тот, кто уже близко знаком с человеком на нем, смог опознать его по фотографии. Безумный Шляпник рассчитывает на весьма конкретную аудиторию — мужа или жену, возможно мать улыбающихся близняшек-дочерей доктора Смита, которой придется задавать неловкие вопросы, кому он демонстрирует свое барахло.
Наше соглашение. Сохраняйте спокойствие. Советую следовать сценарию.
Мамин голос всплывает у меня в голове: «Ваши отношения с этим человеком абстрактные, амурные или амбивалентные?»
На нашей дорогой планете Земля насчитывается 8,5миллиарда человек, так что есть вероятность, что кто-то еще любит такие повторы, но одержимость Льюисом Кэрроллом и электронные письма человеку, чей клонированный мобильный телефон был спрятан в смертном одре моей матери? Женщина, у которой совершенно случайно имелся профессиональный опыт, позволявший взломать его облачные аккаунты и найти в них компромат?
Как бы мне ни хотелось в это не верить, я больше не думаю, что это совпадение.
Наше соглашение. Сохраняйте спокойствие. Советую следовать сценарию.
Эти слова звучат как угроза.
Надеюсь, я ошибаюсь, но единственный вывод, который я могу сделать из этого,— что Безумным Шляпником была мама и она шантажировала этого парня.
Что-то во мне бунтует. Волна отвращения к себе разбивается о внутреннюю часть черепа, и я чуть не бросаю трубку. Разум поддерживает образ мамы, увядшей, с заплаканными глазами, стонущей от боли каждый раз, когда я пыталась прикоснуться к ней. «Разве ты недостаточно подвела ее? Как ты можешь даже думать об этом?»
Я тяжело выдыхаю. Эмоции: пауза. Разум: пуск. Если я ошибаюсь, никто не испытает большего облегчения, чем я, но я должна следовать этому выводу, куда бы он меня ни привел.
Допустим, мама пыталась заставить несчастного доктора Смита. Заставить его сделать что-то?
Советую следовать сценарию.
Или не сделать?
Стук в дверь отвлекает меня от размышлений.
—Эми?— зовет Полли.— С тобой все в порядке?
—Да, просто небольшой… запор.
Длинная пауза.
—О… Я могу тебе как-нибудь помочь?
—Как? Ворваться сюда с ломом?
Нет ответа. Сквозь деревянную дверь я почти чувствую жар, исходящий от ее краснеющих щек. Надеюсь, ее смущение подарит мне несколько минут.
Наугад я вбиваю в гугл «доктор Бен Смит», но поисковик выдает квадриллион результатов, и я закрываю браузер.
Бога ради, мам, нельзя было выбрать жертвой доктора с менее распространенным именем? Например, профессор Факсимиле Хорнсвоггл? Кардинал Дрезден Баттерфилд?
Конечно, на самом деле не бывает людей с действительно уникальными именами: культура плюс естественная человеческая склонность к подражанию, плюс вышеупомянутые 8,5миллиарда людей гарантируют, что, если бы кто-то назывался уникальным именем, это оказался бы псевдоним…
…как Безумный Шляпник.
Сиденье унитаза глухо стучит, когда я меняю положение. Небольшой огонек возбуждения вспыхивает где-то в основании горла. Конечно, мама использовала фальшивое имя, но вдруг это не сработало? Доктор Бен Смит, очевидно, был достаточно умен, чтобы поступить в медицинскую школу, и у него были годы, чтобы провести расследование. Что, если ему удалось раскрыть личность того, кто посылал ему угрозы в виде фотографии его собственного члена?
Я четко помню, когда умерла мама,— не только день, но и минуту. Я видела, как это происходило, я уверена в этом. Я вернулась в эту проклятую комнату с красивым изданием «Приключений Алисы вСтране чудес» под мышкой. Чарли и я дарили эту книгу ей на Рождество много лет назад, и когда она попросила меня принести ее, я чуть не расплакалась. Я открыла дверь, и мои глаза встретились с ее глазами, когда ее лицо, уже расплывшееся и похожее на череп, приобрело окончательную бледность. Я помню, как хлопнула дверью и удерживала Чарли, и наши смешавшиеся слезы пропитывали мой воротник — еще один выбор, в котором я ему отказала.
