Озарение внезапно нахлынуло на меня, и я сгибаюсь, ловя ртом воздух. Иногда кажется, что все, что осталось в этом доме от мамы,— следы ее болезни. Но вот она в полном расцвете сил: аккуратная, педантичная и разрушительная. Я почти слышу ее разочарованный вздох от того, как легко было уничтожить этого слабого человека.
Если бы она прифотошопила себя на скриншоты с жестом «V», вряд ли что-то смогло бы доставить ей большее удовольствие.
От: TeenagePetrolhead@Bextel.com
Кому:Vreigeiter66@gmail.com
Привет, Райан!
Как волнительно! Вероятно, не стоит обсуждать это по электронной почте. Найди меня вSignal по номеру, указанному ниже, и мы поболтаем.
Экс
Переписка из мессенджера сохранена в следующем файле. В чате с безопасным шифрованием мама радостно обрисовывает «подарок», который она преподнесла своей любимой поп-звезде: удочерение его «фальшивого» ребенка и помещение ее матери в психушку.
О,— добавила она, будто вспомнив.— Я знаю, о чем ты думаешь: с чего мозгоправу подыгрывать мне? Не волнуйся, я обо всем позаботилась. С любовью кНику. Экс.
А Райан? Я чувствую, как сжимается все внутри, когда читаю его ответы.
Райан согласился с этим.
Его сообщения были нервными и осторожными. Казалось, он застрял между нежеланием признать, что я его ребенок, и беспокойством, что уход за мной не был достаточным.
Вам нужны деньги или что-то еще?— спросил он как-то.
Мамин ответ был резким.
Зачем? Ты ей ничего не должен.
Это заставило его замолчать на некоторое время. Позже, кажется, его снова стала мучить совесть.
Как долго эта девушка будет в больнице?
А что?
Я просто беспокоюсь за нее, вот и все.
Ты душка, но не беспокойся о ней, Рай. Честно говоря, это лучшее место для нее. Она была настоящей занозой до того, как оказаться там.
Она останется там до тех пор, пока не приведет голову в порядок и не признает, что ты не являешься отцом. Я уверена, это не займет много времени.
После двухдневного молчания пришел ответ Райана из двух букв.
ОК
—Он просто…— ужаснулась я.Отвращение от того, что этот человек — мой отец, сдавливает горло, как тошнота.— Он просто согласился с этим.
Полли фыркает.
—Конечно, согласился. Это все, что он когда-либо делал. Соглашался. Никогда не скандалил, никогда ни с кем не конфликтовал. Ему нужно, чтобы его всегда все любили. Он ужасно боялся, что, если он настроит против себя хоть одного человека, это станет началом конца, мы все оставим его. Поэтому он говорил всем то, что они хотели слышать: мне, своим товарищам по группе, своим фанатам, своему руководству, даже когда то, что мы хотели, было совершенно противоречивым. Он не выносил разочарования, поэтому он просто предавал. И, конечно, он стал политиком. Я должна была предвидеть это.
Шум голосов снаружи дома отрывает меня от экрана. Я иду к окну и отдергиваю занавеску. Дневной солнечный свет отражается от серебряной ленты на раме, когда я смотрю сквозь стекло.
Толпа все еще стоит на улице — та же самая смесь стримеров в футболках с вороной, обычных прохожих и представителей медиа с камерами на плечах, но их толкают и теснят к дороге полицейские, и журналисты этому совсем не рады.
—Свободу слова, блядь!— слышу я чей-то крик.
Почему они… Но я даже не успеваю закончить мысль, как замечаю фургон. Он бесшумно едет по улице, без мигалок и сирен. Он окрашен в кроваво-красный цвет, и мне даже не нужно читать маркировку сбоку, чтобы понять, кто сидит внутри.
Репортеры тоже разглядели его, раздается крик, и я вижу, как в его сторону, будто отряд роботов-сурикатов, поворачиваются камеры. Он останавливается, и я чувствую, как у меня в животе что-то ухает. Если мэр Райкард отправлял электронные письма под именемVreigeiter66— а мы знаем, что это был он,— тогда он, вероятно, понимает, что переписка у нас.
Голос Полли эхом отдает в голове. Они идут.
Задние двери фургона распахиваются. Я не могу разглядеть лица выпрыгивающих из него фигур: их шлемы, маски и бронежилеты все черные. Я обращаю внимание на их оружие.
—Этого…— Полли нервно прыгает с ноги на ногу.
—Этого достаточно, чтобы доказать все? Чтобы поймать его?
Я протягиваю телефон за своей спиной.
—Прочти сама, если хочешь,— хрипло отвечаю я, потому что горло совсем пересохло.— Но поскорей.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ
Кэт
Слабыми пальцами я беру телефон. Неуверенно смотрю на тебя.
—Скорей!— ты снова рявкаешь мне. Кожа вокруг твоих глаз туго натянута, а суставы держащих занавеску пальцев побелели. Я опускаю взгляд на экран и начинаю читать.
Я ошибалась насчет своих эмоций точно так же, как когда впервые осознала, что люблю тебя, за шесть месяцев до твоего рождения. Я ожидала ликования. Я должна была почувствовать ликование. В моей руке доказательство, которое я искала. Меня предали. Я не сумасшедшая. Мне причинили вред. Но все, что я чувствую,— это смертельная усталость. Я хочу выпустить телефон из пальцев, подойти к кровати своего врага, заползти в нее и натянуть на себя одеяло, пока не услышу выстрел винтовки, не почувствую удар, а потом боль, а потом пустоту, когда один из подчиненных Райана прикончит меня.
Я не осознавала, как сильно надеялась, что не права, что он почему-то не знал, что не был причастен, что он был трусом, да, слишком трусливым, чтобы признать тебя своим ребенком, но не настолько жестоким, чтобы так поступить со мной.
—Ну?— спрашиваешь ты, и мой взгляд поднимается, чтобы встретиться с твоим. Когда ты напугана, твои щеки темнеют так же, как у меня.
Я открываю рот. Пытаюсь ответить, но слов нет.
—Я… я… я… дай мне закончить.
Я продолжаю прокручивать вниз. После начального волнения переписка остывает. А потом, почти через два года после первого сообщения… у меня перехватывает дыхание.
Vreigeiter66Я не шучу, Эви, возьми трубку.
TeenagePetrolhead Все, что мы хотим сказать друг другу, можно написать здесь, где мы защищены сквозным шифрованием, спасибо.
Vreigeiter66Почему мне говорят, что Кэт до сих пор в психиатрической больнице?
TeenagePetrolhead О, теперь она Кэт, да? С каких это пор вы называете друг друга по имени?
Vreigeiter66Ответь на вопрос.
TeenagePetrolhead Возможно, она видит в этом терапевтическую пользу.
