Муж садится на кровать и закрывает лицо руками.
—Прости,— доносится его голос сквозь пальцы.
—За что простить?
—Прости, что не могу быть тем мужчиной, который тебе нужен. Что не могу полюбить женщину.
Он встает, открывает платяной шкаф, достает желтую рубашку и надевает ее. Застегивая пуговицы, смотрит на меня.
—Случается, я думаю о женщинах и их телах. О тебе. Короткое время. Потом снова начинаю думать о мужчинах и их телах.
На ложе моем ночью искала его и не нашла его
Я просыпаюсь посреди ночи и ощупью ищу мужа. Я одна. Снова засыпаю. Когда просыпаюсь утром, он лежит рядом. Одетый. Одежда та же, что и вчера. Сквозь оконные ставни пробивается день. Он встает и смотрит прямо вперед. В темноту.
Я вылезаю из кровати и открываю ставни.
Он измучен, говорит, что ввязался в потасовку. Он находился на вокзале, пришла полиция и арестовала нескольких человек в туалете.
—Ты пострадал?
Он задумывается.
—Я не могу вести себя разумно, Гекла,— говорит он наконец.
Я спрашиваю, как это происходит, когда он идет встречаться с другими мужчинами.
—Просто к тебе проявляют интерес. Только и всего. Это не сложно.
Я сажусь рядом с ним.
—Мужчины, с которыми я встречался, почти все женаты.
—Как ты?
Он смотрит на меня.
—Да, как я.
—Так что вы понимаете друг друга?
—Я даю им то, что они не получают у своих жен.
—Только ты не спишь со своей женой.
Он держится за голову обеими руками.
—Я знаю, что ничего не могу тебе предложить, Гекла.
Он встает, снимает грязные и мятые брюки и рубашку. Умывается холодной водой над раковиной в углу комнаты. Замечаю, что рассматривает мое отражение в зеркале.
—О чем ты думаешь?— спрашиваю я.
—О тебе и твоей книге, о том, кто я в ней — главный герой или эпизодический персонаж, о мужчине, с которым встречался вчера, о маме, что она делает, и о сне, который видел ночью.
Он поворачивается ко мне.
—Сон как воспоминание о зимнем дне дома. Там все было таким чистым. Таким белым. Белоснежным. Был штиль, Гекла. И просто удивительно, как тепло. И тишина. Полная тишина. Словно я умер.
То, чего никогда не было
Я сижу за столом и думаю, что он все еще лежит в кровати, но он вдруг неожиданно возникает у моего плеча и смотрит, как я пишу. Я оборачиваюсь.
—Что ты предвкушаешь?— спрашивает он.
—Закончить книгу, которую пишу.
—А потом?
—Начать следующую книгу.
—И затем?
—Написать еще одну.
—А когда закончишь?
Я теряюсь.
—Не знаю. А ты?
Он подходит к окну и поворачивается ко мне спиной.
—Сделай нас любовниками в своем романе, Гекла. Пусть в нем будет то, чего нет. Пусть слова станут плотью. Сделай меня отцом. Чтобы я оставил что-то после себя.
—Мир не всегда будет таким.
—То, что гомосексуалы будут свободными, так же невероятно, как и то, что люди ступят на Луну, Гекла.
Я вынимаю из машинки последний лист и кладу его в стопку обратной стороной вверх. Это страница 254. Затем встаю из-за стола и иду к нему. Он смотрит на меня.
—Пусть в мире нет места для гомосексуала, Гекла, но в нем есть место для поэтессы.
—Пойдем спать,— говорю я.— Завтра ты будешь чувствовать себя иначе.
—Завтра наступит через семь минут.
Милая моя Гекла.
Мы наконец переехали в Согамири. В округе полно недостроенных, неотделанных домов, масса ребятишек. Мы живем в единственной законченной комнате, и я готовлю на единственной конфорке в прачечной. В ванной, однако, уже новенький желтый кафель. Лидур укладывал плитку сам, а я выбрала цвет. Мы еще не установили внутренние двери, и в окне гостиной пластик. Рядом с нами траншея, наполненная желтой водой. Я так боюсь, что Торгерд туда упадет, не спускаю с нее глаз. В конце месяца получу плиту и мойку на кухню. Следующим летом мы планируем уложить дерн, и я мечтаю посадить кусты по границе участка — лучше всего красную смородину — и устроить клумбы с декоративными цветами. Мне особенно нравятся маки.
Твоя подруга Исэй
Тело земли
Сначала слышится странный свист, словно воет какой-то зверь или ветер гудит в оконных щелях, и тут же дрожит четырехсотлетний пол гостевого дома, затем раздается грохот, будто по каменной пустоши мчатся сорок коней. Под табуном дрожит земля, все вокруг движется с бешеной скоростью. Платяной шкаф трясется, и я вижу, как он падает на кровать, обрывается карниз, окна дрожат, в земле появилась трещина. Потом раздается хлопок, словно трескается стена.
Я лежу на траве и жую травинку, когда выбегает мама. Вернувшись в дом после землетрясения, мы обнаруживаем, что шкафы на кухне открыты и на полу лежат две разбитые фарфоровые чашки с белыми птицами и позолоченной каемкой.
Хватаю машинку, рукопись и выбегаю.
Дорогая моя Гекла.
Дороги зимой были ужасные. Сейчас с востока налетела сильная буря и принесла жестокие морозы.
Твой брат познакомился с девушкой, но их отношения были недолгими, потому что он ее не добился.
Рыболовный сезон подходит к концу. Извержение на Суртсее продолжается.
Твой отец
Дорогая Гекла.
Спасибо тебе за рукопись. Прочел ее залпом, не отрываясь. Не обращая внимания на людей (возил ее с собой в такси, чтобы читать между поездками).
Меня удивила твоя просьба поставить на обложке мое имя. Тем не менее хочу, чтобы ты знала, что хорошо понимаю твое желание непременно опубликовать эту книгу. Сначала идея приписать мне твое произведение казалась полным безумием, но, тщательно обдумав и посоветовавшись с невестой, я готов выполнить твою просьбу. Тогда это будет моя книга.
Старкад Пьетурссон
Примечание
В качестве названий ряда глав книги использованы точные или свободные цитаты из Песни Песней, Тумаса Транстремера, Андре Мальро, Шекспира, Стейна Стейнара, Абдельмаджида Бенджеллуна, Мохамеда Лоакиры, Халльдора Лакснесса, Хульды.
