В это время года склоны у озера Дьюпаватн обычно вовсю зеленеют, долина Мьоухаульсдаль — зеленая моховина в вулканической пустыне, но нынешним летом все не так. Полуостров Рейкьянес стал выжженным пепелищем, горы торчат, как гнилые зубы; кажется, единственные растения, выдержавшие пеплопад,— отдельные люпины, тянущие свои фиолетовые стрелки к небу. А оно на картах в прогнозе погоды безоблачное, на самом же деле солнца не видать, юго-западный ветер взвихряет мелкие частицы пепла и заволакивает землю серой вуалью; этот пепел везде: в волосах, в глазах и ноздрях, он просачивается сквозь желобки на ветровых стеклах, сквозь молнии на наших мембранных комбинезонах, мне под бюстгальтер — и кожа краснеет и опухает, словно от шершавых поцелуев.
Джип пробирается по черной колее, и вот мы подъезжаем к времянке, которую Геологический институт возвел, чтобы укрыть свое оборудование,— к маленькому оранжевому, нелепо веселому домику, который возвышается на холме и смотрит на озеро и гору Трёдладингья на севере и отрог Свейплюхаульс на юго-востоке. Группа людей в желтых жилетах столпилась на равнине к северу от холма, их белые каски сияют в черноте, как лампочки. Я припарковываю джип у домика, и мы выходим, закрываем лицо респираторами, надеваем желтые жилеты и обязательные по закону каски.
Когда мы приближаемся, техники не поднимают глаз, а сосредоточенно смотрят в ущелье, где Йоуханнес прилаживает в трещине отрезок трубы. Увидев нас, он усмехается:
—Ух ты, гости дорогие припожаловали! Делегация от самого Научного совета! Вы вовремя успели к столу: мы как раз последний коктейль смешиваем!
Он достает из сумки, стоящей поблизости, красный цилиндр и роняет его в трубу, поднимается от трещины и, вскарабкавшись на край, стряхивает с рук пепел и закуривает сигарету.
—Сейчас начнется…— порыкивает он сквозь бороду.
Домик битком набит компьютерами и измерительными приборами, мы занимаем место у монитора и ждем, пока Йоуханнес предупредит дежурных в Метеоцентре, а один из техников принимается отсоединять пробки.
—Ну, сейчас она у нас запоет,— говорит Йоуханнес, открывая программу, отмечает точки на компьютерной карте и нажимает Enter. Мы прислушиваемся, издалека доносится приглушенный гром, похожий на урчание в животе из соседней комнаты.
Милан с удивлением смотрит на нас.
—И все?
—Да,— отвечаю я.— Это не как в кино. Большого ящика, на котором надо нажимать рычаг, здесь нет, и взрыва в виде гриба тоже.
Он улыбается:
—Не забывайте, я из Сараева. Я привык, что бабахает немножко сильнее.
—А нам и этого пуканья хватит, мы же никого не хотим покалечить,— говорит Йоуханнес и открывает на мониторе таблицы и изображения. Он почесывает бороду, и лицо у него встревоженное.— Или как?.. Анна, я ни хрена не вижу!
—Да и я пока тоже,— замечаю я, пробегая глазами по открывшемуся мне изображению: типичная лава и туфовые образования, насколько хватает глаз, уходящие в коренную породу.
—Вот зараза!— Йоуханнес не в силах скрыть разочарование.
—Успокойся, ты же сам знал, что действуешь наугад. И хотя мы не видим никаких признаков подъема магмы, также ничто не указывает и на изменения геотермальной зоны. Пока что мы исключили Трёдладингью и можем сосредоточиться на других территориях.
—Магма здесь,— бурчит Йоуханнес.— Я уверен. Я это чую. Мы просто не там ищем или не спустились на нужную глубину. Она могла быть и гораздо глубже.
—Или где-нибудь в другом месте, или на сто лет вперед в будущем,— замечаю я.— У нас нет никаких других сведений, кроме тех, что здесь все в полнейшем порядке. Наша оценка должна основываться…
—…на фактах и научных выводах, да-да. Господи, вот заладила — прямо как будто у тебя пластинку заело!— бурчит Йоуханнес.— Я просто знаю. Но ведь она может там быть, даже если мы ее не найдем. Эти толчки неестественны, тут каждый день открываются новые трещины, а целые озера исчезли.
—А в каком другом месте может быть магма?— спрашивает Милан.
Я пожимаю плечами:
—Да где угодно! На полуострове Рейкьянес пять вулканических систем, не считая других — в океане. На самом краю полуострова — Рейкьянес, затем Эльдвёрп и Свартсенги, где расположена Голубая лагуна, потом идет Фаградальсфьядль. Мы сейчас в Крисувикской зоне, которая делится на три роя трещин: к северу — Трёдладингья, Свейплюхаульс и собственно Крисувикское скопление трещин у озера Клейварватн. Пятая зона — это горы Бреннистейнсфьёдль. Туда также часто относят гору Хейнгидль, хотя она в строгом смысле находится не на Рейкьянесе. Вообще, весь полуостров — одна сплошная череда сейсмоактивных точек, которые могут активироваться абсолютно в любой момент.
—Вы ищете какую-то… полость с магмой?
—Магматическую камеру? Нет, под вулканическими системами полуострова магматических камер нет. Для этого нужны хорошо развитые главные кратеры, как, например, Гекла, или Катла, или Эрайвайёкюдль. А здесь всего лишь незамысловатый рой трещин, земная кора тоньше, чем во многих других местах, всего пять — десять километров толщиной, так что, когда кора трескается, магма легко устремляется вверх. Но на поверхность она вытекает редко, в основном ее подъемы находятся под землей.
Йоуханнес усмехается:
—Это можно назвать адским ремонтом трещин. Дьявол пускает в ход свой шпаклевочный пистолет.
Милан смотрит на монитор, на изображение, которое показали нам отраженные волны взрыва.
—Это очень интересно,— он морщит лоб,— но едва ли даст нам повод менять режим готовности.
Я пожимаю плечами:
—Вполне. Это ничего и не меняет, но зато и не подкрепляет теорию Центра энергетики, что виной всему геотермальность. У нас нет никакого основания думать, будто мы имеем дело с чем-нибудь иным, а не с подъемом магмы и движением земной коры. Я думаю, для вящей безопасности нам следовало бы ввести режим ЧС.
—И сколько может продлиться такой режим?
—Нельзя сказать. Недели или годы; может, десятилетия.
Милан мотает головой:
—Тогда не будем ничего менять. Если ввести чрезвычайное положение на слишком долгий срок, люди перестанут с ним считаться. Подождем, пока что-нибудь не изменится.
—Чушь,— возражает Йоуханнес.— Полуостров уже тронулся. Я это прямо нутром чую.
—Посмотрим,— отвечаю я, поднимаюсь и отряхиваю пыль со штанин.— Чтобы образумить Научный совет, нам надо отыскать эту магму.
Негрони
Оливин — это минерал, магнезиально-железистый силикат с формулой (Mg2+, Fe2+)2SiO4. Составляет основную часть земной мантии и является самым распространенным минералом Земли по объему. На поверхности земли разрушается и исчезает.
Кристьяун Саймундссон, Эйнар Гуннлаугссон. Исландские минералы. 1999
—Добро пожаловать! Проходите, раздевайтесь.
