Их на самом деле только три. Остаться здесь, маяться и ждать новостей, доверившись отрядам спасателей, которые перестали заниматься поисками в том районе. Об этом варианте и речи быть не может. Вернуться в координационный центр и убедить Милана послать отряд в этот район для поисков моей дочери, но я знаю, что надежды на это мало. От кого бы ни исходила просьба о помощи — от меня или от усталого сотрудника Красного Креста, Милан никогда не станет хлопотать ради меня в ущерб другим. Третий вариант — единственный приемлемый.
—Я сама поеду,— говорю я.— Отправлюсь в наш район и разыщу ее.
—Я с тобой,— тотчас собирается Эрн.
Но я мотаю головой:
—Нет, дорогой, я тебе этого не позволю. Вы с папой останетесь здесь, а мы с Тоумасом поедем на мотоцикле. Это единственный вариант.
Кристинн смотрит на меня, словно не верит собственным ушам:
—Ты возьмешь его с собой на поиски Салки?
—Мотоцикл-то его. А по-другому туда не добраться.
—Это моя дочь!
—Я знаю.— Беру его за руки и смотрю в глаза, потемневшие от ужаса.— Кристинн, родной, одному из нас надо остаться здесь, чтобы встретить ее, если она найдется. Если спасатели отыщут ее прежде меня.
—Тогда с ним поеду я. А ты подожди здесь.
—Нет, ехать надо именно мне. У нас с Тоумасом удостоверения, по которым нас пропустят на закрытую территорию. Полиция не сможет остановить нас. К тому же я разбираюсь в извержениях, понимаю обстановку. Если кто-то и пройдет весь этот путь, то именно я.
—Он тебя бросит!— Голос Кристинна дрожит.— Он не тот человек, который способен пройти весь этот путь с тобой!
Я беру Тоумаса за руку, встаю между ними и сжимаю руки обоих. Тоумас потупил глаза в пол, словно стыдится; Кристинн пристально глядит на него, разъяренный и печальный; кажется, мечтает убить его. Я стискиваю их руки и смотрю на них по очереди.
—Нам нужно мыслить трезво и ясно, а все эмоции отодвинуть подальше. Надо сделать все возможное, чтобы найти Салку. Это единственный вариант.
Кристинн молчит, закрывает глаза, тяжело дышит и проглатывает слюну. Он смотрит на Эрна:
—Раздевайся!
—Что?
—Спецодежду свою сними и отдай маме. Она же у тебя огнеупорная.
Мы прощаемся, я обнимаю своего большого мальчика, он дрожит в шортах и майке. Обнимаю его отца, он весь трепещет от подавляемого гнева, но все же крепко прижимает меня к себе.
—Жена, ты там береги себя,— произносит он.— Да хранят тебя Бог и добрые сущности, отыщи моего ребенка, приведи ее ко мне целую и невредимую. Возвращайтесь ко мне обе, слышишь?
Огонь с неба
Как далеко ты пойдешь ради любви? Чем готов рискнуть: семьей, работой, репутацией, финансовой безопасностью? Пойдешь ли до конца, пожертвуешь ли жизнью и душевным здоровьем, спустишься ли с радостью в ад, переберешься ли вброд через огонь и серу ради своей любви? Или для нас это все просто слова и для нас такое — чересчур?
А как готовиться к походу в ад? Мы с Тоумасом рассчитываем, что для этого потребуется вода в достаточном количестве, немного шоколада, датчики газа, респираторы и противопожарное покрывало, и, вооружившись этим всем, вступаем во мглу. На небе слегка развиднелось, свет мутный и серый, но разглядеть кое-что перед собой все-таки можно. Я пытаюсь заглянуть в лицо Тоумасу сквозь щиток его шлема: там едва виднеются глаза.
—Спасибо, любимый,— говорю я, обнимая его,— спасибо, что поехал со мной, что помогаешь мне искать мою девочку! Спасибо, что делишь со мной эти невзгоды, что не бросаешь меня!
Он не отвечает, только прикладывает свой шлем к моему, так что они сталкиваются с легким стуком. Мы садимся на мотоцикл: он одет в свою кожанку, я — в спецодежду Эрна, которая велика мне, ширинка болтается у коленей. Тоумас заводит мотор, и вот уже мотоцикл тарахтит под нами, пепел и тефра летят из-под колес. Мы направляемся на север, в черноту, мчимся мимо неподвижных машин, по островкам безопасности и тротуарам.
Останавливаемся лишь у первого заграждения по требованию худощавой сотрудницы полиции в каске и противогазе. Я вынимаю удостоверение службы гражданской обороны, дающее мне неограниченный доступ в зоны стихийных бедствий. Она вертит его во все стороны и с недоумением смотрит на меня:
—Вы прямо сейчас едете к озеру? А вы знаете, какая там сейчас ситуация? Там с неба огонь летит. Все оттуда уехали.
Я смотрю вверх — на холмы, где когда-то жила, и осознаю, что старалась этого избежать, бессознательно отводила взгляд, не желая заглянуть в лицо тому ужасу, который поджидает нас у озера. Пеплопад словно черные занавесы, а там вверху, в темноте, пылает огонь, его отблески видны сквозь дым, и в этих отблесках очерчиваются дома на холмах, точно зубы в гигантской алой пасти. В вулканическом столбе разворачиваются молнии, раскаты грома грохочут, как будто сталкиваются горы,— лишь безумцы могут требовать, чтобы их впустили в этот ад!
—Я член Научного совета, и мы здесь по поручению службы гражданской обороны!— произношу по возможности начальственным тоном и смотрю на нее как власть имущая, искренне надеясь, что она сейчас не возьмет рацию и не станет расспрашивать руководство о наших передвижениях.
Она разглядывает мое удостоверение пристальнее, пожимает плечами, возвращает мне и протягивает руку за удостоверением Тоумаса. Он засовывает руки в карман, расстегивает куртку, хлопает себя по нагрудному карману, затем смотрит то на нее, то на меня.
—Вот зараза. Я его по дороге обронил! Оно не при мне.
Меня бьет холодная дрожь.
—Поищи получше,— прошу я.— Выверни все карманы, под одеждой проверь.— Затем поворачиваюсь к сотруднице полиции: — Это необычные обстоятельства, мы непременно должны проехать туда. Пожалуйста, сделайте исключение, пропустите нас!
Она мотает головой:
—Вы можете проезжать, если хотите, а его я без действующего удостоверения не пущу.
В отчаянии озираюсь вокруг: здесь всего две полицейские машины и один полицейский мотоцикл, само заграждение — несколько оранжевых конусов на дороге.
—Сквозь них проехать — раз плюнуть,— шепчу я Тоумасу.— Нам нужно попробовать!
—Чтобы мы ехали к холмам, а за нами полицейские с мигалками? Даже и не думай. Они нас непременно догонят, а чем дальше, тем тут будет больше заграждений, и сквозь них все мы не проскочим.
—Надо попытаться,— говорю я.
Но он возражает, берет меня за руку и смотрит в глаза:
—Давай повернем назад. Любимая! Это единственное разумное решение. Вернемся на Скоугархлид, поговорим с Миланом, пусть он вышлет за ней спасательный отряд.
—Нет!
—Анна, мы старались, делали все, что могли.
Мне становится дурно, страх — жаркое черное биение в моей груди; но просто так я не сдамся. Слезаю с мотоцикла, начинаю рыться во всех сумках и бардачках, в отчаянии скрежеща зубами, а он берет меня за руку и пытается остановить:
