Рагнор был рад возможности очередного приключения, учитывая благородство цели — выкрасть из тюрьмы невинных. Забавно увидеть ужас тюремщиков, обнаруживших пропажу своих жертв.
Он пробрался в Бастилию однажды ночью, чтобы забрать у тюремщиков ключи и слегка пустить кровь охранникам — взять ровно столько, чтобы они потеряли сознание. Он вошел в камеру и увидел, что его старая возлюбленная Нари находится среди пленников — разбитая и подавленная, спит на полу. Вначале он не узнал ее, но другая пленница — девушка, съежившаяся у стены как можно дальше от Нари, — поведала ему, что женщину зовут графиня Арабелла и что она пойдет под гильотину за издевательства над слугами.
— Издевательства?
— Она была замужем за лордом д'Аржентином. О нем говорили, будто он не человек, а чудовище, но однажды отец крестьянской девушки, над которой он надругался, обезумел от горя и изрубил его в куски серпом. Но графиню гнев народа не остановил. Будучи замужем за человеком королевской крови, она находилась под защитой короны, и правосудие над ней оказалось невластно: судьи сделали вид, словно у них нет доказательств того, что она забавлялась, убивая своих слуг, — рассказывала девушка. — Молю вас, спасите меня! Я такого ужаса здесь натерпелась. Если она проснется и найдет меня… Тогда я готова благословить гильотину! Пока она не успела до меня добраться, поскольку ее притащили сюда еле живую. Если вы должны спасти ее, добрый господин, оставьте меня здесь, ибо лучше умереть, чем жить рядом с такой, как она!
Рагнор задумался. До него доходили слухи о лорде д'Аржентине и графине Арабелле, знатной даме, которую считали повинной в исчезновении многих юных служанок и слуг.
Прошла не одна сотня лет, а он продолжал чувствовать старую боль.
И все же он повернулся и пошел прочь. Он знал, что Нари пойдет под нож по справедливости.
— Пошли, сегодня мы отправляемся в Англию, — позвал он девушку и вывел ее из камеры.
Потом он все прислушивался к себе. Он думал, что почувствует тот миг, когда на шею Нари упадет нож и прервет ее существование навечно. Но он ничего не чувствовал.
Потом, многие годы спустя…
Он проснулся. И понял.
Нари вернулась.
Глава 22
Рагнор задавал вопросы у регистрационной стойки больницы, объясняя на итальянском, что Джордан — ближайшая родственница Джареда Райли.
Однако подниматься наверх он с ней не стал. Он сказал, что они с Лючаном должны уехать, но ей беспокоиться не о чем, Шон будет рядом. Он коснулся креста, что висел у нее на цепочке, и улыбнулся.
— Против тебя он не работает, — пробормотала она.
Он улыбнулся.
— Я люблю такие красивые вещицы.
— Они что-то для тебя значат?
На самом деле да. У меня был друг, один из самых больших друзей в жизни, аббат. Он научил меня чувствовать себя в безопасности в церкви и научил своей вере. Но все равно носи его — он того стоит. Он может помочь тебе сохранить себя.
— Он может остановить таких, как Нари?
— По крайней мере он может ее задержать.
— Я должна знать еще что-то?
— Да. Такие, как Нари, не могут находиться в освященном помещении. Если почувствуешь опасность на улице, иди в церковь. К счастью, в Венеции, насколько я помню, их сотни две.
Джордан улыбнулась.
— Я помню.
Шон взял ее под руку, и они вдвоем пошли наверх, в палату Джареда. Шон сказал, что будет ждать ее в коридоре, возле двери — на случай, если он ей понадобится.
Джордан вскрикнула, увидев Джареда. Лицо его было серым как пепел. Из капельницы сквозь иглу, воткнутую в руку, текла кровь. Он выглядел так, будто был уже мертв.
— Ты вернулась.
Джордан обвела взглядом палату и увидела Синди. Она сидела, бессильно свесив руки, на стуле в углу.
Синди выглядела не лучше Джареда. Почти такая же бледная, как ее муж, с потускневшими волосами. Кофта на ней была застегнута не на те пуговицы.
— Вот я и вернулась, — сказала Джордан, гадая, как поступит Синди, если она подойдет и обнимет ее.
Но она напрасно опасалась, что Синди выгонит ее прочь. Она не держала зла на сестру мужа. Синди разрыдалась.
— Я так его люблю! — воскликнула Синди, глядя на Джареда безумными, воспаленными от бессонницы глазами. — Я думала… Нет, я уверена, что у него был роман с графиней. Но я люблю его. — Синди схватила Джордан за руку. Зрачки ее были сильно расширены, как от страха или боли.
Джордан поняла, что ее напичкали транквилизаторами.
— Он умирает из-за нее, из-за той женщины.
— Он не умрет, — убедила ее Джордан. Хотелось бы ей, чтобы голос ее звучал более уверенно.
— Я вызвала полицию. Они собираются приехать и поговорить со мной. Я не хочу его оставлять, но раз ты приехала… Если он шевельнется, позови меня.
Конечно.
Джордан осторожно высвободила руку — Синди сжимала ее так, что сделать это оказалось нелегко, — и подошла к кровати Джареда.
Он по-прежнему казался мертвым, но вдруг помотал головой и зашевелил губами.
— Джаред, все будет в порядке, — успокоила его Джордан. Слезы текли у нее по щекам. — Джаред, тебе дают кровь. Ты оживешь. Тебя вылечат.
Она испугалась, когда он внезапно схватил ее за запястье. Глаза его открылись.
— Джордан! — Он слабо улыбнулся. — Прости меня. Синди… никогда меня не простит. Полиция… Нет, уже слишком поздно. Господи… Нет, Бог меня никогда не простит.
Джордан погладила его по лбу.
— Джаред, все будет в порядке.
— Нет… Я умираю.
— Нет, уже нет. Ты не умрешь.
Синди услышала его и поднялась со стула. Джордан подвинулась, чтобы жена могла подойти ближе. Синди снова плакала.
— Джаред, не смей умирать. Я люблю тебя, я прощаю тебя. Я позабочусь о том, чтобы злая графиня умерла.
Джордан смотрела, как она наклонилась к Джареду, как крепко обняла его. Он перестал говорить. На мгновение Джордан показалось, будто и ее собственное сердце остановилось. Затем она заставила себя посмотреть на монитор. Пульс его был медленный, но стабильный.
Он все еще дышал.
В дверь осторожно постучали. Джордан посмотрела туда. На пороге стоял Роберто Капо. Джордан вскрикнула от приятного удивления и пошла ему навстречу. Он жив и здоров. Да нет, не совсем здоров. Он сильно похудел, и нос у него был красный. Когда она захотела его обнять, Роберто поднял руку в знак предупреждения и чихнул в платок.
Но Джордан все равно обняла его.
— Ты жив, как хорошо.
— Жив и надеюсь скоро поправиться. Прости, что заставили тебя поволноваться.
