Бред какой-то — подумала я и пошла в том направлении, из которого меня вчера храмовые женщины привели. Возможно, удастся их встретить. Но дойдя до выхода из храма, я убедилась, что храм не действующий. Потрескавшиеся стены, осыпавшаяся штукатурка, грязь и пробивающиеся растения из щелей. Но двери были на месте, открылись сразу, когда я их толкнула.
Ганеш спал здесь у входа в храм, свернувшись калачиком и положив под голову мой рюкзак, хороший мой, как же хорошо, что ты спарашютировал вместе со мной. Проснулся и вскочил сразу, как услышал, что я выхожу. Что-то начал мычать и показывать жестами. И я обратила внимание, что весь он какой-то взъерошенный, у него появилась борода, и что чуть дальше есть место для костра, как будто он здесь не одну ночь ждал меня, а гораздо дольше.
—Ганеш, а сколько меня не было — спросила и тут же внутренне содрогнулась. Ганеш на пальцах показал восемь. «Восемь дней?» — с замиранием спросила
—Да-да — закивал Ганеш
—Уф, с этими храмовниками могло быть и лет,— подумала я, вспомнив историю Рип Ван Винкля, проспавшего 20 лет в Катскильских горах и спустившегося оттуда, когда все его знакомые умерли.
Восемь дней — это ещё ничего, хотя Рыжий, наверняка сходит с ума.
—Ну что же Ганеш, я получила то, что хотела, теперь мы можем идти,— сказала я, и мы пошли, вот только я ещё не знала, что впереди нас ждёт Мост Веры.
Когда мы подошли к другой стороне долины, нам открылся вид на ущелье, чёрт его знает, какой глубины, потому что видно не было, только долетал шум реки, и нам предстояло перейти это ущелье по мосту, длина моста составляла примерно восемьсот метров, может, чуть больше. А сам мост представлял собой три каната, два из которых были натянуты по верхнему краю, а один по нижнему.
Я вот ни разу не альпинист и не экстремальщик, но вариантов не было. Или мы идём или… Вот не было вариантов. Очень хотелось пить, но, к сожалению, воды с Ганешем мы так и не нашли, он и так уже сутки был без воды, до этого, умудрившись растянуть мою бутылку на неделю.
Ганеш, видя, что я никак не решаюсь ступить на «мост», надел мой рюкзак и пошёл первым. Мне даже смотреть страшно было на то, как он шёл. Надо было дождаться, когда он сойдёт с моста, потому что мне казалось, что если мы будем идти вдвоём, то верёвки раскачаются и тогда я точно не смогу удержаться.
—Ну почему? Почему, как только я приняла решение и сделала выбор — жить и любить, почему на моём пути снова препятствия?
Так прошло примерно двадцать минут. Надо идти — подумала я. Вот и вера, я же верю, что в моих силах исправить то, что я натворила и только от меня сейчас зависит, останется ли жить барон, племянница Изы, Дулька и все остальные. Всё, пошла.
Я ступила на этот «мост», нижний канат буквально «впился» в мои стопы, как же это больно! Руками я вцепилась в верхние канаты, и постаралась сделать первый шаг. Как там по телевизору советовали — не смотреть вниз, если идёшь над пропастью. И глаза же не закроешь! И так и тянет взглянуть, а что там, внизу! Мне показалось, что прошёл час, пока мне удалось сделать первый шаг, и я поняла, что если я не начну двигаться, то быстро устану и не смогу пройти, и тогда мне придётся остаться на «этом берегу» ещё на ночь, а с этим непонятным храмом, я уже и не знаю, что от него ждать. Я больше не хочу получать ответы. Спасибо, столько получила, что как бы не обляпаться.
Что мне поможет? Точно, песня! И я запела — Эх, спасибо Владимир Семёнович* (В. С. Высоцкий — Российский поэт «Натянутый канат»)
Он не вышел ни званьем, ни ростом;
Не за славу, не за плату,
На свой необычный манер
Он по жизни шагал над помостом
По канату, по канату,
Натянутому, как нерв. Посмотрите — вот он без страховки идёт.
Чуть правее наклон — упадёт, пропадёт!
Чуть левее наклон — всё равно не спасти!
Но, должно быть, ему очень нужно пройти четыре четверти пути
Что помнила, то и пела, хорошо помнила только первый куплет и припев
Чуть правее наклон — упадёт, пропадёт!
Чуть левее наклон — всё равно не спасти…
Но… спокойно — ему остаётся пройти всего две четверти пути.
Пела и шла. И вот уже вижу на том краю Ганеш и Рыжий, и Рыжий порывается ринуться мне навстречу, но Ганеш, вот же умничка, его не пускает. У меня открылось второе дыхание, и я, так и не поняв, как мне удалось преодолеть последние несколько метров, упала на руки Рыжему.
—Слава богу, вы живы!— Рыжий тискал меня как котёнка
—Жива, жива,— позабыв про всякую конспирацию — отвечала я,— и очень хочу пить, и есть, нет, я хочу жрать. И вообще, хватит меня ощупывать, всё со мной в порядке. На самом деле на руках была кровь от мозолей, на стопах тоже, но в момент встречи, когда я поняла, что всё, на сегодня страсти закончены, мне действительно казалось, что всё со мной в порядке.
Оказалось, что возле моста Рыжий был один, проводник и охрана ждали нас внизу с лошадьми
—Леди Изабелла, вас не было восемь дней — говорил мне Рыжий, когда мы, уже поев, присели пить чай, который Ганеш заварил тут же в котелке. Мы решили, что спускаться будет утром, потому что, мне будет сложно преодолеть спуск, в сумерках, да ещё с травмированными ногами.
Я рассказала Рыжему про то, что со мной произошло в храме. Он сразу мне поверил, он вообще всегда мне верил и надо сказать, такая преданность поначалу меня немного угнетала, но теперь я привыкла, потому что поняла, что весь этот мир на этом держится. Вот и то, что происходит с Корцией, оказавшейся без настоящего короля, лишь подтверждает это. Люди везде одинаковые, и если в моём мире сила государства определялось тем, что государство имело право на насилие и тем поддерживало законы и порядок, то здесь всё держится на привязке через энергию, силу, которая сохраняет силу клятв.
—И что теперь?— спросил Рыжий,— вы больше не желаете наказать Сторми и Виартье?
Я подумала и поняла, что ещё как желаю, но теперь я сделаю это по-другому. Если в нашем с Марой плане всё должно́ было гореть и рушиться, то после того, что я увидела в храме, я поняла, что это не мой путь. Я хочу жить и любить, и хочу, чтобы у других тоже была такая возможность. Прости, Мара, но я не хочу как ты, выжечь в себе все чувства и желания. Ты хотела, чтобы Георг никогда не стал королём, он не станет, это я тебе обещаю! Ты хотела, чтобы Сторми ответил за своё вероломство — он ответит, а мне ответит Виартье, за всё, за семью Градиент, за потерянную юность и жизнь Изабеллы и за мои личные годы в тюрьме Рок. Обещаю!
—Планы немного меняются, Скандр — вслух сказала я — Мы всё равно едем в Корцию, и в там на берег сойдёт графиня Кеймада-Гранди. Но мы едем не на зимние сезоны, которые сейчас вряд ли возможны, мы поедем к… герцогине Горевой.
Добравшись до гостиницы в Пратихаре, я с наслаждением залезла в местную ванную, которая больше напоминала бассейн. Потом визит лекаря, мне поменяли повязки на руках и ногах, кстати, на руках уже практически всё зажило, и я ещё раз поразилась своей регенерации.
