—И как тебе, мальчик, Гро?— спросил я, почему-то уверенный в том, что Георг не заметил сходства.
—Нормальный мальчишка, сильная кровь, хорошие задатки, ты, молодец, что его тогда взял с собой
Ну вот, как я и предполагал, Георг, по-прежнему увлечённый только своей персоной, даже не заметил, чья кровь так ярко выражена в мальчике.
—А мальчик никого тебе не напоминает?— спросил я Георга, но получив лишь отрицательное покачивание головой, пригласил его внутрь замка. Там в крыле герцогини есть галерея и на одном из портретов изображены два подростка.
На входе в галерею встретили герцогиню с Алем.
—Фредерик, дорого́й, ты совсем загонял себя, выглядишь уставшим — в голосе герцогини-матери звучала искренняя забота
—Мама, сейчас очень непростое время для страны, в ближайшие дни многое решится, но сейчас я бы хотел вас попросить показать Георгу тот портрет — и я кивнул в сторону Аля.
И мы все вместе пошли по галерее, в которой висели портреты всех предков семьи Броди и их близких, и когда-то давно мама заказала семейный портрет, на который попал и Георг, который часто гостил в нашем замке и просто не мог остаться в стороне, пока мне приходилось позировать художнику. Вот перед этим портретом мы и остановились. Я попросил Аля встать рядом с портретом лицом к нам.
Георг сначала вопросительно взглянул на меня, я кивнул в сторону портрета. Потом взгляд его метнулся сначала на Аля, потом на портрет, потом снова на Аля, снова на портрет…
—«Кто твоя была твоя мать, Аль? Где ты родился?» — охрипшим голосом спросил Георг.
—Я родился уже в Брандте, там у нас был небольшой домик с мамой, начал рассказывать Альберт,— сама мама не из Брандта, но семья выгнала её, как только стало понятно, что она ждёт ребёнка. Сначала её хотели выдать замуж, но она отказалась, потому что ждала моего отца и тогда они её выгнали. Потом денег становилось всё меньше, а никто так за нами и не приехал, и нам пришлось переехать в Лурд, где мы сняли комнату, мама стала работать у трактирщика, потом мама заболела… и вскоре я остался один. Но мама мне говорила, что мой отец благородный господин и я тоже должен учиться и обязательно стать военным, для этого я должен поехать в столицу и поступить в военный интернат. Я встретил лорда Фредерика и вот я здесь.
Я смотрел на Георга и не верил своим глазам. Мой циничный друг плакал. Нет, слёз не было, но я видел, как плачут мужчины, сухими глазами, они плачут душой. Я видел и понимал, что он вспомнил ту женщину, которая вырастила его сына, пока он, забыв обо всём, рвался к трону. И ещё я видел, что он пока не готов броситься к Алю и признаться в том, что это он его отец, он тот, кто предал его и его мать… Ему нужно было время…Теперь у него нет короны, но у него есть зачем жить. Он поймёт это.
Замок герцогини Горевой. Иза
На вечер мы с герцогиней пригласили всех, кто был посвящён в то, что королевские артефакты не утеряны — и это мы с герцогиней, маршал Конрад и Фредерик Броди. Надо было решить, что мы можем сообщить Совету и кто должен остаться в Совете, а кто его покинуть. Да, и я по-прежнему не хотела быть королевой. Но прежде надо было решить вопрос с Канвой, которую мы поселили в замке. Здесь она жила уже примерно неделю, и за это время я успела понять, что эта молодая женщина достойная дочь своего отца и будет надёжной опорой своему брату.
Несмотря на то, что в совсем юном возрасте её обманом увезли из родной страны и заставили поверить в благородство там, где им не пахло, Канва ярко продемонстрировала, что способна на критическое мышление и самостоятельное принятие решений. Меня она подробно расспрашивала о брате, о том, что сейчас происходит в Панчале. После рассказа о моих приключениях в панчальских горах Канва стала ещё больше доверять мне, почему-то решив, что меня поддержали панчальские боги. Оказалось, что храм действительно существует, но открывается только избранному, поэтому мало кто может похвастать тем, что пережил ночь в храме. Блин, а я вот не знала, что это так опасно…
Вот и сегодня мы завтракали вместе с Канвой в её покоях. Мы довольно быстро нашли с девушкой общий язык, особенно после того, как я попросила её называть меня просто Иза. Она обрадовалась и тоже попросила называть её по имени. Ещё больше мы сблизились, когда Канва узнала, что план, благодаря которому она узнала о предательстве Сторми, был воплощён при моём непосредственном участии. И даже то, что вместо девушки ей прислуживал Ганеш, не послужило поводом для обиды. Всё-таки когда люди переживают настоящие трагедии, это меняет их восприятие жизненных ситуаций, ко многим вещам начинаешь относиться проще.
—Канва, ты уже решила, когда поплывёшь в Панчалу?
—Я не знаю, Иза, ждут ли там меня
—Конечно, ждут, твой брат будет счастлив увидеть тебя
—Я много лет жила с убийцей моей семьи, мой брат убьёт меня и будет прав
—Да нет же, твой брат цивилизованный человек…— осекалась я и поняла, что ничего я не знаю про менталитет панчальцев, а особенно их правителей. Я вспомнила, с каким пренебрежением Ашок говорил о смертной казни, когда я решила выкупить Ганеша.
—Постой, Канва, ты всерьёз уверена, что тебя ждёт смерть от руки брата? Но предатель и убийца Сторми же наказан! Ты смыла позор его кровью! Давай не будем спешить отправлять тебя в Панчалу, сначала я напишу письмо и дождёмся ответа от Ашока.
—Но это же займёт много времени…не могу же я всё это время жить здесь, пользуясь гостеприимством герцогини или мне бы хотелось быть чем-то полезной
—Давай у неё и выясним, но я думаю, что герцогине будет приятно, что у неё в доме остановилась принцесса Панчалы. И постарайся не забивать свою голову дурными мыслями.
Канва только грустно посмотрела на меня. Но после завтрака я потащила её в оранжерею, где любила проводить время герцогиня с сыном.
—Ваше сиятельство, леди Софи, доброе утро — поприветствовала я герцогиню и её сына,— можно к вам присоединиться? Канва, скромно потупившись, стояла у меня за спиной.
—Конечно, молодые леди, мы с Иваном будем рады вашему обществу — улыбнулась нам герцогиня
—Я бы хотела с вами проговорить о дальнейшем пребывании Канвы в вашем доме — намеренно начала я главного вопроса, хотя и понимала, что для герцогини и её сына с моим появлением и теперь с появлением Канвы в доме жизнь «забила ключом».
Все те события, в которые она вместе с нами оказалась втянута, только положительным образом сказались и на само́й герцогине, и на замке, которой «стряхнул пыль» и вместе со стремительно оживающей герцогиней, вдруг превратившейся из старухи, которая в большей степени напоминала мумии, в женщину серебряного возраста с живым и умным взглядом. Про Ивана я вообще молчу, когда я только приехала, его привозили на кресле одетым в костюмы одинакового чёрного цвета. А теперь, и мне показалось, что особенно после появления Канвы, Иван стал каждый день появляться в новом камзоле, сегодня, например, он был одет в камзол насыщенного изумрудного цвета, расшитый серебряной нитью и шейный платок на тон светлее.
