Это было оскорбление. Виленский понимал, что в прошлый раз он не вызвал Балашова на дуэль только по прямому запрету императора, но в этот раз ему некому запретить. О том, что на нём дело государственной важности барон в этот момент даже и не вспомнил. Ревность, ярость, красота Ирэн так поразили его, что вместо того, чтобы развернуться и уйти, и передать наконец прошение о разводе законникам, барон ворвался в комнату и «бросил» в лицо, уже успевшему подняться с колен Забела:
—Сегодня на закате, требую сатисфакции
Ирина переводила взгляд с Забела на барона, потом на отца, так и замершего возле двери. Она впервые увидела Виленского, но сразу поняла, что это и есть муж Ирэн. Он не отличался нахальной красотой графа Забела, который стоял, выпрямившись и сверкал синими глазами, не был барон и «прекрасным золотоволосым принцем» как Балашов, но была в нём какая-то мужская привлекательность, отчего у Ирины сразу забилось сердце и стало трудно дышать.
Сергей,— пришло в голову Ирине,— его зовут Сергей. Надо же, какое несовременное имя. Несовременное для 181… года. Так звали отца Ирины. А ведь у нас есть сын…Как дуэль?— вдруг уловила она страшное слово.
Если бы на месте Ирины была прежняя Ирэн, то вполне возможно, кто-то из «заклятых» друзей на закате либо умер, либо получил серьёзное ранение. Но Ирина непросто так руководила компанией, в которой работало больше тысячи человек.
—Господа, никаких дуэлей не будет,— громко и чётко произнесла она
Мужчины даже замерли от неожиданности заявления и посмотрели на Ирэн. А Ирина между тем продолжила:
—Ни вы господин барон,— произнесла прямо, взглянув на Виленского,— ни тем более вы, господин граф, не имеете никаких прав на меня.
Ирина, видя, что все застыли в недоумении, немного повысила голос и сказала:
—Вы, господин барон женитесь и у вас есть невеста, да, ещё вы не ответили ни на одно из моих писем, так какое право вы имеете, что-то здесь решать и демонстрировать оскорблённое достоинство?
А вы,— Ирина повернула голову и посмотрела на Забела:
—Вы вообще хам и грубиян, и терплю я вас здесь только потому, что вы находитесь в поместье как государев человек. И должны делать то, что вам императором поручено. А уж коли нет у вас сил этого делать, то подите ка вы прочь.
Ирина повернулась к Леониду Александровичу и попросила того вызвать начальника охраны.
Никодим появился через секунду, видимо был внизу.
—Никодим, вывести господ с территории поместья и не пускать их больше сюда без моего дозволения.
Ирина увидела, что Забела дёрнулся, но остановила его, подняв руку и сказала:
—А императору я сегодня же напишу и объясню свой решение. У меня нет времени разбираться с вами, мне работать надо.
Ирина, больше не глядя ни на кого, вышла из кабинета. Спина её была прямая, голова гордо поднята, но внутри её всю трясло. Сперва она хотела пойти к Танюше, но поняла, что в таком состоянии не следует встречаться с ребёнком и пошла в лабораторию, работы всегда её успокаивала.
Никодим не стал расстилаться перед приближёнными к императору и сухо попросил их покинуть поместье.
И Забела и Виленский понимали, что Никодим не может отказать хозяину или хозяйке в приказе, поэтому не стали сопротивляться. Только Забела произнёс:
—Никодим, я буду либо в городе, либо у Картузова, как решу, дам знать, присылай каждый день весточку, утром и вечером. Что здесь и как.
Никодим посмотрел на Лопатина и кивнул. А Лопатин стоял тут же и был горд своей дочерью.
Забела и Виленский пошли вниз, провожаемые Никодимом. И одному и второму было стыдно. Эта маленькая большеглазая женщина была права. Они идиоты, страна находится в тяжёлой ситуации, император на них рассчитывает, а они… Забела повернулся к Виленскому, взглядом попросил Никодима оставить их вдвоём, и протянув руку сказал:
—Серж, прости, я понимаю, насколько предосудительно это выглядело, но у Ирэн Леонидовны я просил прощения за грубость, ничего больше.
Виленский вспомнил, что Ирэн назвала Забела хамом и грубияном и понял, что тот, вероятно, говорит правду. Протянул руку в ответ:
—Прощаю, нам вместе работать, Ирэн права.
И тут Забела вернул ехидную улыбочку на лицо и сказал:
—Но если ты разведёшься, то я времени терять не буду.
Барону снова захотелось ударить графа по лицу, но вместо этого, он крепче сжал его ладонь, чуть дёрнул на себя, отчего, стоявший в сторонке Никодим напрягся, думая, что сейчас придётся господ разнимать, и тихо сказал тому прямо в лицо:
—Не дождёшься…
И тоже улыбнулся.
В сторону поместья Картузова господа выехали вместе.
По дороге каждый из них думал о своём. Барон вспоминал как он увидел Ирэн и… не узнал. Она стала ещё прекрасней. Да что там. Она никогда ещё не была настолько прекрасной. Какой взгляд, осанка, глазищи её эти. Они больше не были наполнены вселенской грустью и тоской, это были глаза хищника, победителя, в них был целый мир.
Как она их с Забела поставила на место, всего двумя фразами. И ни крика, ни истерики, всё чётко и обосновано. Нет, хорошо, что он попросил императора отложить помолвку и не передал бумаги о разводе законникам. Жаль, что не удалось поговорить с Ирэн, но теперь он сделает всё, чтобы сохранить их брак. Он отдаст ей документы только, если она сама попросит.
На ум пришла золотоволосая девочка. Это дочка Ирэн и… его. Она же родила её в браке с ним, значит он поедет и заставит Балашова отказаться от ребёнка.
Внезапно барон вспомнил, что Ирэн упомянула про письма, на которые он ей не ответил. Неужели его обманывают в собственном доме. Он вспомнил «защитную» реакцию сестры, когда спросил не было ли там письма. Как она могла?
Граф же размышлял о том, что его подвела собственная недальновидность и несдержанность. Как теперь вымолить прощения у Ирэн. А что дальше, готов ли он так как Виленский всё ей простить? Забела задумался, глядя как Батыр радостно бежит по дороге разминая мышцы.
—Вот у кого всё просто, есть хозяин, есть друг и есть чужой,— вздохнул Забела и переключился на мысли о службе, вспоминая все ли инструкции оставил Никодиму:
—Эх, надо бы сказать ему, чтобы ювелира не выпускал, ну да ладно, пошлю человека, как до Картузова доберёмся.
* * *
А Ирина в лаборатории занялась тем, что пыталась вспомнить формулу дустового мыла. Ей не хватала знания того, есть ли уже ДДТ* или нет. В её прежней реальности этот компонент был изобретён в конце девятнадцатого века, но почти полвека никто не знал, как его использовать. Возможно, ей удастся сподвигнуть кого-то, кто бы мог синтезировать это вещество уже сейчас.
(*В 1874 году австрийский химик Отмар Цайдлер синтезировал вещество под названием 4,4'-дихлордифенилтрихлорэтан, сокращенно — ДДТ. Но только в 1937-м обнаружили, что это соединение очень ядовито для насекомых.)
