Если бы кто-то из них в этот момент взглянул на Ставровского, то, вероятно, подумал бы, что у того случился инсульт, потому как лицо князя перекосило весьма странным образом. Так, как если бы он не просто увидел что-то неприятное, а ему предстояло это съесть.
Но ни Гайко, ни Голдеев не смотрели на Ставровского, а когда Гайко отпустил обрадованного таким поворотом событий Михаила Григорьевича, князь уже вполне владел собой.
Вошёл слуга и доложил, что помещица Краснова прибудет только к вечеру. А вошедшая вслед за слугой Прасковья Валуевна, сообщила, что комнаты готовы и князь может передохнуть.
Князю и его племяннику выделили смежные покои, поэтому раздосадованный Ставровский выслушивал не менее раздосадованного Балашова.
Тот, распалившись рассказывал, что граф Забела совсем обнаглел.
А князь размышлял, неужели это Виленский попросил Забела присмотреть за супругой или Шувалов. И тот и другой вариант князю не нравились. Про себя он подумал:
—Ну что ж встретимся с Красновой, а там видно будет. В любом случае завтра надо уезжать.
Лидия Артамоновна приехала к ужину, её громкий голос сразу всколыхнул сумерки в доме наместника. Расцеловавшись с Прасковьей Валуевной, раздав подарки дочерям наместника, она прошла в зал, где уже был накрыт стол.
Ставровский знал, что это вдова знаменитого атамана Краснова, и находится она под личным покровительством казачьего войска.
Ужин прошёл весело, Лидия Артамоновна рассказывала смешные истории из жизни местного общества. А после ужина, Ставровский попросил её на беседу.
Вот только не учёл князь, что вдова атамана не фабрикант Голдеев, и получив прямой отказ, попытался надавить на Лидию Артамоновну, но та лишь усмехнулась и сказала:
—Самое страшное для меня уже случилось, и я вас не боюсь, но помните, что в моём лице вы угрожаете всем вдовам атаманов, погибших за Отечество.
Развернулась и вышла из кабинета. И вскоре с улицы послышался свист, конное ржание и топот копыт. Со двора выезжала казачья сотня.
* * *
А Ирина ни о чём не подозревала. Вместе с Аристархом Викентьевичем и Софьей они подбирали состав для синтеза хлорбензола. Уже стемнело, но остановиться они не могли.
И произошло сразу несколько интересных событий: приехал казак от помещицы Красновой и передал приглашение для Ирэн и её людей переночевать у неё в городском.
Фабрикант Голдеев прислал записку на имя Ирэн, от наместника пришла записка для графа Забела, а ещё на мыловарню приехал Лопатин.
Ирэн, узнав, что отец приехал из поместья, сразу выбежала из лаборатории:
—Что случилось? Дома всё в порядке?
Леонид Александрович выглядел взволнованным, но сразу кивнул, что, мол, да, дома всё хорошо.
Забела переводил взгляд с отца на дочь, пытаясь понять, что могло так вывести из себя Лопатина.
Но помещик отказался говорить в присутствии Забела, и Ирина попросила того выйти. Леонид Александрович рассказал Ирине о «предложении» Ставровского и про угрозы, а также про то, что тот прибыл со своим племянником, в котором Глаша узнала графа Балашова.
Позвали графа Андрея, Ирина вкратце рассказала ему о ситуации. По лицу Забела было непонятно, что он думает.
Немного помолчав, Забела показал Ирине записку от Красновой и от Голдеева.
—Скорее всего это о том же,— сказал он
Ирина прочла записку Голдеева вслух. Он писал, что имел неприятный разговор с князем и предупреждал, что князь ищет возможности получения информации из «привилегий».
—Всё это очень странно,— сказал Забела, которому и записка наместника тоже показалась необычной. Гайко писал, что пришла императорская почта и Голдеев получил документы на титул, а про Лопатина там ничего не было. Просил графа заехать и обсудить. Про записку наместника Забела не стал говорить Ирэн, но после некоторых размышлений, немного помолчал и добавил:
—Сегодня Ставровский и его племянник ночуют у наместника, поэтому можно не волноваться и остаться в городе. Ночные дороги небезопасны.
Ирэн рвалась в поместье, но до конца процесса синтеза было ещё несколько часов, и если бы они уехали сегодня, то на следующий день пришлось бы возвращаться обратно в город, а Ирине хотелось быть в поместье, когда Балашов и Ставровский выедут из Никольского и поедут мимо. Видя, что Ирэн переживает, Забела отправил четверых солдат в поместье, в усиление, а Ирэн приняла приглашение Лидии Артамоновны.
Если бы они знали о чём Ставровский сказал Балашову, то невзирая ни на эксперименты и ни на что, поехали бы домой. Князь, которого фактически загнали в угол, говорил Балашову, что единственным выходом получить информацию остаётся Ирэн. И они должны утром заехать в поместье Лопатиных ещё раз.
Глава 19
Никольский уезд. Поместье Лопатиных. Утро следующего дня.
Пелагея присела отдохнуть. Когда в доме не было Ирэн или Леонида Александровича, с мальчишками совсем сладу не было. Вот и сегодня с утра, прибежал их гувернёр, говорит не явились на занятия. Пелагее даже пришлось охрану звать, а они на детячьей площадке развлекаются. Вот же сорванцы!
Если и Танюша, когда подрастёт такой же будет, то они здесь всё поместье разнесут. Пелагея улыбнулась своим мыслям и подумала о том, что с появлением Ирэн дом изменился, все, кто оказывается рядом с ней оживают, даже сама Пелагея будто помолодела или это кримы так действуют…
Пока отдыхала приехал староста из Кротовки, Пелагея всё время забывала как его зовут, вот и сейчас так и не смогла вспомнить, поэтому встала и подойдя к чёрному входу, куда обычно подгоняли телегу, спросила:
—Любезный, как там тебя?
Новый староста Кротовки был умён, неспроста его ценил Лопатин. За короткое время он наладил быт в деревне, умело использовал то, что отобрали у вора Порфирия, народ его уважал. Звали старосту Кузьма.
Каждый раз приезжая в поместье, если его встречала Пелагея, она спрашивала его имя и вот ты пойди разбери, притворяется или и вправду запомнить не может. А ведь не старая ещё, вон и глаза блестят и фигура хороша, где надо всё кругленько.
Кузьма жил бобылём, как умерла его жена два года назад, так до сих пор и не женился. Сын вырос, у него уже отдельный дом.
Пелагея заметила, как изменился взгляд мужчины, и поспешила уточнить:
—Ты это, не серчай, никак не запомню
Мужчина улыбнулся в густую бороду:
—Кузьма я, Пелагеюшка
Пелагея зыркнула на мужчину, махнула на него рукой:
—Какая я тебе Пелагеюшка, охальник
Кузьма снова усмехнулся, но не стал спорить с женщиной.
Всё в поместье шло своим чередом.
К обеду вернулись Ирэн с отцом и профессором. В доме стало ещё шумнее, мальчишки начали носиться, но вскоре Пелагея всех позвала на обед.
