—Марфуша, я был неловок и опрокинул столик, вот посмотри, чай и пирожные испачкали Ирэн Леонидовну,— виноватым голосом произнёс Голдеев.
—Пойдёмте со мной Ирэн Леонидовна, посмотрим, что можем сделать,— мягко улыбнулась Ирине женщина.
И как бы Ирине ни хотелось продолжить разговор с Голдеевым, пришлось идти с его супругой. Иначе это бы совсем странно смотрелось, что Ирэн «наплевать» на испорченный внешний вид. Но Ирина решила использовать общение с женой Голдеева и побольше разузнать, как и чем они живут.
Но, прежде чем они вышли с из комнаты, Голдеев окликнул Ирину и сказал,— Ирэн Леонидовна, вы как освободитесь, возвращайтесь, я буду готов говорить.
Вот же, жук,— подумала Ирина, обеспечил себе паузу, чтобы подумать. Но и я не «лыком шита», знаю как с такими разговаривать. Но вслух сказала,— Хорошо, Михаил Григорьевич, приду и поговорим. И тоже в глаза ему посмотрела.
И получилось, что между двумя состоялся на самом деле такой диалог, который вслух не прозвучал:
Голдеев: Девочка, в партнёры захотела? Я подумаю какой процент тебе выделить…
Ирина: Не думайте, что вам удастся меня «прогнуть», я знаю цену своему изобретению
Ирина шла хорошо освещёнными коридорами за супругой Голдеева.
—Марфа Матвеевна называйте меня просто Ирэн, мне будет приятно,— сделала первый шаг к сближению Ирина.
—Тогда и ты называй меня просто Марфа,— улыбнулась женщина.
Вскоре они зашли в небольшую комнату, оказавшуюся гардеробной. Но это была гардеробная, в которой хранились те наряды, что по разным причинам более не были востребованы хозяйкой.
Марфа проговорила извиняющимся тоном:
—Ты не думай, здесь много новых платьев, я их заказывала, но не успела поносить до того, как забеременела и вот они или вышли из моды, или больше мне не в пору. Здесь много, что-то тебе подберём, а твоё платье почистим. Потом я пришлю его к вам в поместье.
Если бы она знала, что Ирина нисколько не переживала, а наоборот, была рада, что женщина чувствует себя неловко, предлагая дворянке «старые» платья. Когда человек испытывает чувство неловкости, он будет стараться смягчить его и может «выдать» больше информации. А Ирине нужна была информация.
—Да что ты, Марфа, я не в обиде, а скажи, часто так Михаил Григорьевич столы переворачивает.
Оказалось, что нет, обычно Голдеев очень аккуратен и спокоен, выдержан и хладнокровен. Услышав такую характеристику, Ирина оценила, насколько фабрикант был потрясён увиденным. Внутренняя «жаба» шептала: скажи восемьдесят на двадцать и ни копейки больше…
Платье подобрали, оно было длинновато, всё-таки супруга Голдеева была почти на голову выше Ирэн, но прибежавшая швея, да, в доме у Голдеева была своя швея, тут же повернула под рост новой хозяйки наряда.
Платье Ирине понравилось. Платье было из плотного материала, явно зимнее, в комплект входили пышные нижние юбки, у платья был ворот вертикально лодочкой, доходящей почти до середины груди, но вырез был узкий, да ещё «стыдливо» прикрытый кружевом.
Видимо, хозяйка любила кружева в разном виде, потому как почти все платья в гардеробной, в той или иной степени, были украшены кружевами.
Когда Ирина и Марфа вышли из гардеробной, в коридоре их поджидал слуга, сообщивший, что Михаил Григорьевич, ожидает в кабинете.
Услышав про кабинет, Ирина обрадовалась, значит Голдеев решил отнестись к ней серьёзно, и собирается обсуждать её предложение, а не чаи с пирожными распивать.
Марфа отпустила слугу, и сама проводила Ирину к кабинету мужа. Но входить не стала, хотя Ирина ожидала, что та специально решила пойти с ней, чтобы разузнать, что Ирина собирается обсуждать.
—Не уезжайте, не попрощавшись, Ирэн, скажите слугам, они меня позовут,— улыбнулась Марфа и ушла, оставив Ирину перед дверью.
—Блин, как перед входом в кабинет министра,— вспомнила Ирина своё недалёкое прошлое, но выдохнула и вошла.
Голдеев сидел за большим, даже массивным деревянным столом. Увиев Ирину, встал и дождался, когда она пройдёт и сядет напротив.
—Могу я ещё раз взглянуть на «спицу»,— снова обозвал Голдеев спичку своим странным словом
Ирина не стала пока ещё раз задавать вопросы, просто достала латунную коробочку и положила на стол.
Чтобы взять коробку, Голдееву снова пришлось встать. Он раскрыл коробочку, внимательно посмотрел на спички, хмыкнул и сказал,— не «спица»
Ирина снова промолчала, только удивлённо подняла брови: мол давай уже объясняй свои сомнения…
—Откуда у вас это? Неужели и правда вы сами это сделали, как о том написал мне ваш отец?
—Почему вы не верите?— Ирина совершенно искренне недоумевала
Но всё оказалось просто. Голдеев периодически вращался в самых высших кругах и был в курсе ситуации Ирэн с мужем и со всем остальным.
Вот и выразил сомнение, в том, как могла не самая умная дамочка, которая так паршиво распорядилась со своей жизнью вдруг взять и изобрести такую новацию.
Ирина не собиралась ничего объяснять. Выслушала сомнения, протянула руку, дождалась, когда Голдеев вложит в руку латунную коробку. Спокойно положила её в сумочку, встала и попрощалась,— было приятно познакомиться с вами, но мне пора, уже скоро начнёт темнеть, а мне ещё добирать, прощайте. И пошла в сторону двери. Медленно и считая про себя,— один, два, три, че…
—Ирэн… Ирэн Леонидовна, простите, простите старого дурака,— Голдеев догнал Ирину, которая шла медленно и ещё не успела дойти до двери,— вернитесь, предлагаю начать сначала.
И они начали. В результате договорились о том, что на Голдееве организация производства «спичек», доля Ирины — это технология. Ирина «отторговала» себе пятьдесят пять процентов, Голдеев же выделил средства на оформление «привилегии» на десять лет. Договорились ехать в столицу вместе. Так будет и безопаснее и быстрее. Голдеева в Министерстве Внутренних дел знали и препятствия чинить опасались.
В конце Ирина всё-таки спросила, почему Голдеев упорно называл «спичку» «спицей». Оказалось, что Михаил Григорьевич бывает за границей, в последний раз он был в Кравеце около года назад и там встречался с представителями Ост-Гандийской компании, которая принадлежит Бротте. Один из представителей, выпив лишнего, хвастал, что скоро Бротта будет изготовлять «спицы», и больше не нужно будет носить с собой огниво, чтобы разжечь огонь. И он даже показал несколько штук, но его образцы были из разного размера щепочек, да и к тому же он каждую был вынужден носить в отдельной тряпице, так как если они соприкасались друг с другом, то воспламенялись*.
(*речь идёт о фосфорных спичках, состоявших из смеси бертолетовой соли, белого фосфора и клея. Эти спички были весьма огнеопасны и токсичны, поскольку загорались даже от взаимного трения в коробке и при трении о любую твёрдую поверхность)
