На следующий день из ворот поместья выехала большая процессия. Целый отряд конных, два экипажа двинулись по направлению к уездному городу. Возглавлял процессию «убитый горем» помещик Лопатин.
Мрачная процессия двигалась медленно, но никто не заметил, что из леса за ними наблюдают.
Выждав ещё два часа, Абруаз скомандовал своим людям идти в поместье. Когда люди Абруаза подошли к воротам, оттуда высунулся Варшавий и сказал:
—Ждите, сейчас открою.
Вскоре ворота распахнулись, рядом с Варшавием стоял ещё один парень. Макар сразу напрягся и достал кинжал.
—Это свой, Фёдором кличут, из нашенских, он мне помогал,— быстро стал говорить Варшавий,— без него я бы не справился. А так мы здесь только остались, да две девчонки в доме. Связанные охранники в сарае, а остальные уехали.
Бандиты сразу почувствовали себя хозяевами и уже не таясь всей толпой завалились во двор.
Фёдор вместе с Варшавием в это время начали закрывать ворота. Макар часть людей оставил возле ворот, часть отправил проверить казарму и другие строения, а сам вместе с Абруазом пошёл к дому.
Сперва дал команду двум головорезам войти в дом, когда оттуда послышалось, что всё свободно, никого нет пошёл сам, за ним вошёл Абруаз.
Как только дверь за ними захлопнулась, Варшавий и Фёдор тут же обезвредили двух бандитов, оставшихся у ворот. Сделать это было несложно, потому как они переживали, что все богатства найдут без них и вытягивали шеи, стараясь рассмотреть, что там происходит возле дома.
В это же время остальных обезвредили люди Никодима, которые были рассредоточены по поместью.
А Абруаза с Макаром в доме ждал сюрприз. В холле дома действительно никого не было, но когда бандиты ломанулись вверх по лестнице, где как им казалось должна была находиться сокровищница, то моментально оказались окружены солдатами, которых был полон дом, а Абруза с холодной улыбкой на лице встречал сам граф Андрей Забела. Абруаз, увидев графа, стоящего сверху лестницы, тут же попытался спрятаться за спину Макара, а Макар отточенным движение выбросил руку с кинжалом. И, возможно, лежать бы графу Андрею здесь на лестнице в поме6стье Лопатиных, но спас его Батыр, как спасал уже несчётное количество раз, прыгнув словно молния и вцепившись в руку убийцы. И хотя был Макар здоровенным, таким, что и бык бы его не повалил, а здесь не устоял и повалился с лестницы, да и затих в самом низу, где вповалку лежали обезвреженные бандиты.
Абруаз продолжал стоять, растерянно осматриваясь, и в этот момент из-за спины Андрея вышла живая и здоровая Ирина. Он вдруг зарычал как раненый зверь и попытался броситься на Ирину, смешно перепрыгивая через ступеньки, но «споткнулся» о кулак графа и жалко растянулся на полу у его ног.
Граф Забела знал своё дело и операцию по поимке бандитов подготовил быстро, да ещё и так профессионально, что все остались живы, кроме Макара, который неудачно упав с лестницы свернул себе шею.
Ночью из уездного города в поместье прибыл отряд исправников, усиленный казачьей сотней сотника Алексея. Помещица Краснова, узнав для чего требуются казачки, строго наказала Ирэн сберечь ценой собственной жизни. Из деревни привезли крестьян, которых переодели и под видом отряда охраны отправили изображать траурную процессию.
Кое-кто, конечно, получил ушибы и один исправник даже небольшой порез, но серьёзных травм не было. И только один человек расстраивался и обижался, это был Леонид Александрович. Ему пришлось самому ехать во главе процессии, а он так хотел самолично взять Абруаза.
Ирина подумала, что и здесь граф Забела проявил сообразительность. Лопатин, преисполненный ненависти к Абруазу за убийство жены мог использовать момент и убить того, а Забела хотел, чтобы Абруаза судили, он подозревал, что не всё так просто с этим ювелиром и копни поглубже, могут разные интересные вещи открыться.
* * *
Граф Забела укатил в уездный город вместе с исправниками и пленёнными бандитами. Сам он ехал верхом и в пути ему в голову приходили разные мысли. Он никак не мог сопоставить эту энергичную, умную, храбрую женщину с той баронессой Виленской, которую он когда-то знал.
И почему она его не узнала? Не могла же она забыть его. Да, он не так часто бывал в гостях у барона, негоже холостым друзьям бегать в гости к женатым, но на венчании он был, на крестинах Саши, сына Виленского тоже был. Неужели и вправду не помнит или такая хорошая актриса, что очень удачно делает вид, что не узнала? Ведь назвала же она его по имени, когда он нёс её из горящего сарая.
Забела вспомнил, как его словно током ударило, когда она открыла свои бездонные чёрные глаза, в которых появилось искренне удивление и спросила:
—Андрей?
Что за чертовщина, у него, взрослого мужика, даже дыхание перехватило. Но это же Ирэн Виленская, та, которая бросила мужа, сына, падшая женщина. Почему он не может продолжать её презирать, как собирался, когда добирался в этот Никольский.
Может потому, что она, не возразив ни словом, ни движением сразу оценила и приняла его план? Может потому, как она убеждала отца уехать, поняв, что тот может натворить глупостей? Может потому как на неё смотрят её люди? Да что там люди, даже Батыр, который не принимает вообще никого, после того как нашёл Ирэн в горящем сарае, будто взял над ней шефство. Позволяет себя гладить и даже…о, ужас, облизывает ей руку.
У графа впервые за долгое время был бардак в мыслях. Не складывался образ и поступки, он не понимал, а когда Андрей Забела, что-то не понимал, то он становился неудержим в своём стремлении всё выяснить.
Поэтому сразу после того, как сопроводил исправников с задержанными до участка направился к дому наместника.
Гайко был дома, занимался делами. Ему уже доложили, что в Никольский уезд снова прибыл императорский советник. И о том, что он запросил отряд исправников в поместье Лопатиных, наместник тоже знал, но не знал подробностей и очень рассчитывал на то, что граф ему всё расскажет.
Наместник Гайко знал Забелу и даже был знаком с его бульдожьей хваткой. По вопросам графа наместник понял, что того сильно заинтересовали все новинки, которые появились в Никольском, но почему-то граф расспрашивал не о Лопатине, кто, собственно, и стоял за новинками, а о его дочери Ирэн.
Наместник поведал графу всё, что знал. По прежнему опыту он помнил, что от графа бесполезно что-то скрывать, всё равно докопается, но при этом будет нервничать, а нервный Забела в сто раз хуже, чем Забела в обычном состоянии. Хотя и в обычном состоянии графа могли переносить немногие.
Из рассказа наместника граф вынес, что с приездом Ирэн в поместье отца, Лопатин вышел из своего затяжного затворничества и начал придумывать разные штуки, но при этом, Ирэн тоже от него не отставала. Придумала какие-то кримы, по которым теперь сходит с ума вся женская часть местного общества и, если вначале все настороженно относились к Ирэн, да-да до Никольского тоже доходят новости, то теперь её, если не встречают с распростёртыми объятиями, то по крайней мере терпят.
