—К осени свадьбу сыграют. Этот наш носатый доктор уже никому её не отдаст. Помяни моё слово, Ирэн Леонидовна.
Ирэн не была так уверена, всё-таки разница в социальном статусе была значительной. Да, Путеев был дворянин, но был ли у него титул или капитал, это Ирина не знала. А вот Строганов был едва ли не богаче императора. «Соляной» король.
Ирина зашла в комнату Анны, та сидела, мечтательно прикрыв глаза. Услышав Ирину, оживилась и спросила:
—Что сегодня делать будем?
Но у Ирины был другой вопрос:
—Тебе нравится Николай Ворсович?
Анна возмутилась:
—Мне? Нравится? Этот грубиян?!
Потом посмотрела на Ирину, которая понимающе улыбалась, и, поджав губы сказала:
—Я не знаю, но мне нравится с ним ругаться.
Ирина продолжала спокойно смотреть на девушку и улыбаться.
Сегодня Ирина не планировала брать с собой Анну, потому что собиралась ехать к Картузову. Два дня назад она получила письмо, что уже найдена бригада строителей храма и через три недели бригада доедет до поместья Лопатиных. Белый камень тоже был заказан, но не в полном объёме, Ирина решила, что в случае, если не выгорит с цементом, потом докупит камень, пока купила его только для строительства основания храма.
Вот и спешила к Картузову, чтобы проверить будет в Стоглавой цемент или нет.
Строганова, конечно, расстроилась, что её не берут, но Ирина пообещала, что через два-три дня, когда с ногой будет лучше, они поедут в Никольский на мыльную фабрику.
У Картузова работа кипела, поняв основной принцип создания углеродистой стали, он и его верный Проша с головой погрузились в своё любимое литейное дело. И мечи и кинжалы с каждым разом получались всё лучше.
Через две недели планировали провести первую вспашку, хотя первая в этом мире борона уже была вспахана, когда сошёл снег и земля оттаяла, Картузов испытал плуг. Крестьяне, которых он пригласил в помощь, говорили ему, что у такой влажной после снега земле ничего не получится, но увидев, как стальной плуг буквально «режет» землю, при этом самоочищаясь, решили, что барин придумал какое-то колдовство. А барин решил отлить ещё десяток плугов, поняв, что это может даже важнее булата будет.
Ирина поехала к Картузову вместе с Леонидом Александровичем. Прибыли Лопатины к обеду и, конечно, Иван Иванович ни о каких делах говорить не стал, пока не накормил гостей.
Потом пошли смотреть булаты, потом плуги, ну и наконец, дошли до новой печи, для которой Картузов выделил отдельное помещение. Оказалось, что Проша уже провёл первый нагрев и получил гранулы клинкера, она получились неровные, но очень похожие на то, что Ирина и ожидала увидеть. Небольшое количество гранул уже размололи и ждали Ирину, чтобы узнать, что делать дальше.
Песок, щебень и вода, всё это уже было привезено, поэтому все, надев специальные фартуки, у Ирины тоже был фартук, такой же, какой она когда-то увидела на Софье Штромбель, фартук-халат, и пошли делать первый в истории Стоглавой замес бетона.
Ирина примерно помнила пропорции, поэтому сразу сказала, что надо подбирать, да ещё и обеспечить тёплое помещение для того, чтобы «белый камень» набрал прочность.
До позднего вечера провозились, но вышли довольные, хотя до получения результата надо было ещё немного подождать. Но по внешнему виду смесь, которую они получили, была очень похожа на то, что возят в бетономешалках в её мире.
—Посмотрим,— сказала Ирина,— мы с вами замешали разные пропорции, посмотрим какая будет лучше.
А во дворе их ждал гонец. Там стояла карета с императорским гербом и из неё кряхтя выбрался невысокий, очень полный пожилой человек в богато расшитом камзоле.
—Картузов Иван Иванович?— с подозрением спросил он, разглядывая странную компанию в грязных фартуках
Картузов снял фартук, вымыл руки, в поднесённом слугой тазу, и представился:
—Совершенно верно, Картузов. С кем имею честь?
—«Прикемпий Гульдябин, посланник его императорского величества, с пакетом для помещика Картузова. Велено передать лично в руки»,— выпрямившись величественно, что при его комплекции смотрелось забавно, произнёс Прикемпий и вытащил из папки, которую держал в руках, большой конверт, тоже украшенный императорским гербом.
—Пройдёмте в дом,— пригласил посланника Иван Иванович
Но тот с явным сожалением покачал головой:
—Не могу, к сожалению, вынужден сегодня же доставить ещё один пакет
Картузов почему-то весело посмотрел на Лопатина и Ирэн:
—Извольте поинтересоваться кому, если не секрет
—Отчего же, это не секрет,— вздыхая произнёс Прикемпий,— для помещика Лопатина Леонида Александровича и дочери его Ирэн Леонидовны Лопатиной.
Картузов рассмеялся, а императорский посланник непонимающе крутил головой.
—Простите великодушно, не удержался,— успокоившись сказал Картузов,— вам неимоверно повезло, и мы с вами, и с Лопатиными, сейчас пойдём ужинать. Позвольте вам представить,— и с этими словами он показал на Леонида Александровича и Ирэн и представил обоих.
Явно обрадованный такой удачей посланник, вручил такой же большой конверт отцу Ирэн, и все прошли в дом.
Прикемпию Картузов предоставил комнату и слуг, а сам вместе с Лопатиным и Ирэн прошёл в кабинет. Там конверты вскрыли и нашли в них личные приглашения от императора в столицу на майские сезоны. Сформулировано было так, что ехать надо было обязательно.
* * *
Москов. Столица. Неприметный особняк в районе Хамовников, окраина
—Я получил информацию, что Виленский может не дожить до утра
—Иди, я пришлю посыльного,— Чарльз Уитворт отпустил человека в сером пальто и сел за стол.
«Виленский при смерти, жену его пока не трогать, если барон выживет, то будем решать. Тупицу Бейкер убирайте, она засветилась.
Сухого встречу. Следующее письмо не раньше мая.»
Уитворт запечатал письмо и вызвал доверенного человека:
—Отвезёшь в приют у церкви Св Елены, передашь настоятельнице.
* * *
Ирэн с отцом вернулись поздно ночью. Ну вот, она снова не поиграла с Танюшей. Зашла к ней в комнату, та уже спала, доверчиво раскинувшись и разметав золотые локоны по подушке. Ирина поцеловала её в лобик, вдыхая молочный детский запах.
Потом сама пошла укладываться. Легла, но сон не шёл. Что ждёт её дальше? Она здесь уже три месяца, стал ли этот мир ей родным? Пока нет, но она пытается его принять. Здесь у неё есть отец, братья, Танюша, Пелагея, люди, которые искренне её любят. И она их тоже любит. Значит ли это, что она уже стала своей в этой реальности?
Ирина думала и мысли её складывались, нанизываясь друг на друга словно «рябиновые бусы»:
