–Думает, мне это поможет!– ворчала она.– Почему разнятся показания? Что не так? И этот тоже, филодендрон дырявый…– Женя добавила в голос низких нот, пародируя тон мсье Салазара:– Не положено… Ведётся расследование…
–Вот, Эжени,– Кристиан появился рядом так внезапно, что Женя вздрогнула.– Твоя вода.
Он протянул бутылочку. Холодная минералка остудило горло, но легче от этого не стало ни на йоту.
–Крис, ну вот что, что она могла ему наговорить?!
–Мы разберёмся с этим, дорогая. Садись,– он распахнул пассажирскую дверь.
–Спасибо. Нет, ты знаешь, а я сама ей позвоню!– Женя приземлилась на сиденье и достала из сумочки телефон.– Наговорила она там… вот ведь, а! Блошница дизентерийная!
Кристиан никак не прокомментировал её нервное бормотание на русском. Вместо этого сел за руль, но машину так и не завёл.
Гудки в трубке тянулись мучительно долго. Так что пришлось зайти с другой стороны – позвонить на ресепшен и попросить соединить с управляющей отелем. Женя надеялась, что не придётся представляться, но без этого, увы, не получилось. Хорошо, что сегодня дежурил Люк, который не стал задавать лишних вопросов.
Наконец, Моник взяла трубку.
–Слушаю!– прозвучало отстранённо и по-деловому.
–Моник, привет, это Эжени…
–О, здравствуй! Как ты себя чувствуешь?– Тон голоса мгновенно изменился. Теперь казалось, что бывшая подруга говорит вкрадчиво, осторожно взвешивая каждое слово.
«Может, у меня и правда паранойя?– промелькнула мысль, а следом за ней сразу же вторая, ворчливым голосом Макса:– Как известно, даже если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят!»
–Спасибо, всё в порядке! Меня уже выписали…
–Это замечательно!
–…а ещё меня уволили из музея, ты уже в курсе?
Моник тяжело вздохнула.
–Конечно, я знаю, Эжени. Видела бумаги, да и Фабрис говорил… Мне очень жаль. Поверь, мы с ним пытались убедить мсье Роше, что…– она замялась.– Одним словом, он был непреклонен.
От того, как она мимоходом упомянула Эдуара, у Жени мурашки побежали по плечам.
«Так это он настоял на моём увольнении?– но в следующий миг Женя горько усмехнулась: – Не стоит ей верить. Не после всего, что случилось».
–А ещё я была в полицейском участке, общалась с инспектором Салазаром.– Женя покосилась на Кристиана, и тот одобрительно кивнул – мол, давай, прижми её.– Знаешь, что он мне заявил?
–О…– по возгласу было непонятно, что Моник имеет в виду.– И что же?
–Оказалось, моя версия событий… тех, из-за чего произошёл пожар в башне… отличается от той, которую сообщила ты!
В конце фразы нервы Жени сдали, и последние слова она практически выкрикнула. Кристиан тут же взял её за свободную руку, призывая не паниковать. А в трубке воцарилось молчание. Наконец Моник успокаивающе произнесла:
–Мне жаль это слышать, Эжени. Не расстраивайся, пожалуйста. В этом нет ничего позорного или стыдного, если ты видишь события немного по-другому. Не так, как все остальные. Со временем всё наладится, нужно только следовать рекомендациям специалистов.
Женя нервно хихикнула.
–Каких ещё специалистов? По вранью?! Моник, я думала, после твоих откровений в башне меня уже ничем не удивить. Но теперь мне даже интересно, что ты наплела инспектору?
Та вздохнула и, чётко проговаривая слова, словно общалась с ребёнком, сказала:
–Описала всё, как было, Эжени. Как я заметила, что дверь в башню открыта, поднялась на третий этаж и увидела, как ты чертишь эту чёртову пентаграмму на полу и бормочешь что-то про приворот, про вечную любовь. Извини, но я не могла прикрыть тебя. Не в этот раз. Пожар – это слишком серьёзно. Могли пострадать люди. Не понимаю, как я раньше не замечала, что твой интерес к мсье Роше вышел за профессиональные рамки.
–Что?– еле слышно прошептала Женя.
Она просто не верила своим ушам.
–Да, Эжени, прости, но твоя одержимость Эдуаром вызывает серьёзные опасения. Все эти странные ритуалы… Я думала, что ты шутишь. Но приносить в жертву мышей, чтобы вызвать романтический интерес мужчины? Серьёзно?!
–Какие ритуалы?!– взвилась Женя.– При чём здесь мыши! Я сама перепугалась, когда обнаружила их в комнате. Да ещё и на подушке. Теперь, впрочем, понятно, что ты и к этому свою руку приложила, да, дорогая подруга?
–Эжени, я клянусь тебе…
Моник попыталась что-то сказать, но Женя её перебила.
–Может, ещё скажешь, что и валерьянку не ты мне подменила?– горько усмехнулась она в трубку.– Я всё знаю! В больнице сделали анализ крови и нашли следы психотропных веществ!
–Валерьянку? Ты о чём, Эжени? Я не понимаю… Не знала, что ты принимаешь какие-то лекарства.– Она сделала паузу, словно размышляя.– Хотя теперь это многое объясняет, да…
–Господи, какая же я идиотка! После всего, что ты сделала, снова поверила тебе. Наступила на те же грабли! Ты же сама пришла ночью в мою палату и умоляла, чтобы я не выдавала тебя! Плакала, как тебе важна твоя карьера и что в твоём положении нельзя терять работу!
–В моём положении?– с недоумением переспросила Моник.
–Да. В твоём. Беременном. Положении. Или про ребёнка от Эдуара ты тоже наврала?
В трубке воцарилось молчание. Женя даже проверила, не прервалось ли соединение. Но нет, таймер отсчитывал минуты их разговора. Странного, мерзкого разговора, который пошёл не по плану.
Наконец раздался голос Моник.
–Знаете, мадам Арно, с меня довольно. Я изо всех сил старалась вам помочь, по-дружески войти в ваше положение,– отчеканила она.– Но вижу, что все мои усилия пошли прахом. В ответ я раз за разом получаю лишь упрёки и оскорбления. Но больше я терпеть не намерена! Прошу вас впредь мне не звонить или же ограничиться исключительно деловыми вопросами, если таковые возникнут. Всего доброго!
И в трубке раздались короткие гудки.
–Кристиан, она…
Женя ошеломлённо уставилась на брата, который слышал весь диалог по громкой связи. Нужные слова никак не приходили, потому что сказать хотелось так много, но опустошение и обида горечью жгли язык. Под стать настроению небо набухло хмурыми тучами, ветер гнал пыль по мощённым брусчаткой тротуарам, а на стекло автомобиля упала первая капля дождя. За ней вторая, потом третья.
–Поедем домой,– тихо сказал Кристиан,– я заварю чай, и мы всё обсудим в спокойной обстановке. Во всём разберёмся.
«Сомневаюсь…»
Женя скептически хмыкнула, но потянулась за ремнем безопасности. С третьего раза попала в крепление и, подергав его, раздражённо произнесла:
–И как меня выпустили только из участка! Если я во всём виновата оказалась, съехала с катушек и, дико хохоча, подожгла башню, то надо меня сразу в психушку сдать! Или что тут у вас во Франции? Где чокнутых запирают?!
