–Вынужден вас разочаровать, мадам Бенуа,– тем временем пророкотал Фабрис.– Картины из этой коллекции не продаются. Бертин Роше была моей дорогой подругой, и после её трагического ухода было принято решение, что наследие должно оставаться в собственности потомков.
Клэр разочарованно охнула.
«Можно подумать, она и правда собиралась отвалить кучу денег за этого пожирателя мышей!– усмехнулась про себя Женя.– Из своей Марианской впадины, ага».
–Но есть другой вариант…– внезапно предложил мсье де Гиз, как фокусник, достающий кролика из шляпы.– Вы можете заказать фотокопию этой работы и через пару дней забрать постер нужного вам размера, оформленный в подобранный для вашего интерьера багет. Это, конечно, не оригинал, но… Что скажете?
Конечно, Клэр заинтересовалась:
–Кру-у-уто!
Бросив на Женю извиняющийся взгляд, тут же сообщила, что готова сделать заказ.
–Всё можно оформить у администратора,– заверил Фабрис и, достав из заднего кармана джинсов телефон, быстро отправил кому-то сообщение.– Предупредил, что вы сейчас подойдёте.
–Супер! Спасибо, мсье де Гиз! Эжени, я быстро, о’кей?
Подруга убежала, оставив её наедине с бывшим начальником.
–Прекрасно выглядишь, дорогая,– широко улыбнулся Фабрис, но под её прямым укоризненным взглядом эта улыбка медленно угасла, сменившись тяжёлым вздохом.– Да, ты права. Не стоит делать вид, что всё в порядке. Ничего не будет, как раньше…– Он замолчал, окидывая взглядом картину за её спиной.– Я должен извиниться перед тобой. За всё…
Женя тоже отвела взгляд, смутившись. С одной стороны, приятно осознавать, что тебя наконец услышали, поняли, узнали правду. С другой – уж кто-кто, а начальник всегда был к ней добр.
Разве что один момент всё же хотелось прояснить.
–Зачем понадобилось подменять картины там, на чердаке?– спросила она прямо, решив не ходить вокруг да около.– Для чего нужны были те натюрморты? Ты мог бы просто забрать работы Бертин, никто бы и не узнал. Там столько хлама хранится, что…
–О, солнце моё, здесь ты заблуждаешься,– перебил её Фабрис и галантно подставил локоть, предлагая пройтись по галерее.– Всё, что связано с Бертин, для Эду очень болезненно…
«А для меня – всё, что связано с Эду».
–Особенно это касается её последнего года жизни,– Фабрис снова вздохнул.– Мы ничего не поняли тогда. Думали – переутомление, временное помутнение. Знаешь, она ведь с таким пылом принялась за организацию экспозиции в пыточной зале. Нарисовала серию огненных картин для оформления стен. Работала и днём и ночью, словно одержимая всей этой ведьминской темой. А потом и вовсе… Говорила всякое, фантазировала, вжилась в образ… как мы думали… Слепые идиоты!
Выставочный зал закончился уютным закутком с мягкими диванчиками и кофейным автоматом. Они остановились у окна. Солнечные лучи пронзали стёкла и разбивались на множество бликов, живописно рассеиваясь по полу и стенам, словно так и было задумано. Женя залюбовалась причудливой игрой света, когда Фабрис произнёс медленно и мрачно, будто специально на контрасте с жизнерадостной обстановкой:
–Я никогда не рисую сны или ночные кошмары. Я рисую свою собственную реальность,– он сделал паузу.– Права была гениальная Фрида Кало. Бертин ведь рассказывала нам обо всём. Поначалу. Но мы были глухи. Искали проблему в ней, а надо было смотреть по сторонам.
Фабрис очнулся от воспоминаний и легко похлопал Женю по руке, покоящейся на его локте. Они двинулись в обратную сторону, снова вдоль картин мадам Роше.
–Конечно, Эдуар принял меры – психологи, клиники… Но лучше ей не становилось. Иногда казалось, что всё налаживается, но потом… Эх…– Он сокрушённо махнул рукой.– В конце концов она замкнулась в себе, и вот,– Фабрис кивнул на ближайшее полотно, где хрупкая девушка сидела спиной, а по её нежной коже расползались острые морозные узоры, нанося глубокие раны, рассекая льдистыми хлопьями плоть до самого позвоночника.– Бертин выплёскивала своё отчаяние на холст.
У Жени перехватило дыхание. Боль и одиночество этой незнакомки неожиданно оказались ей невероятно близки. Она никак не могла придумать, что сказать, какие слова подобрать. И наконец выдавила:
–Мне очень жаль. Я так её… понимаю.
–И мне жаль, рыбка моя, так жаль. И ещё больше – того, что ты понимаешь. За тобой мы тоже недоглядели. А ведь она…– Фабрис шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы и, словно не в силах произнести имя, с нажимом сказал:– Она действовала по проверенной схеме.
–Бертин?– Женя в недоумении нахмурилась.– Я не понимаю. Она притворялась?
–Ну что ты, милая?! Разве такое можно сыграть… Нет, это Моник! Всё она, наша дорогая подруга, мадам Бланшар!– закончил он с такой горечью и злостью, что практически выплюнул фамилию.
Женя застыла.
«Что?»
Внезапно она вспомнила слова комиссара Салазара о подозрительных совпадениях, и теперь в них появился смысл.
–Моник…– её рот внезапно наполнился вязкой слюной, и она с трудом сглотнула.– Хочешь сказать, что Моник изводила Бертин так же… так же, как…
Её голос задрожал, и Женя не смогла закончить предложение.
–О, Эжени… Ты не знала, да?– Фабрис участливо заглянул ей в лицо.– Твои результаты анализов крови оказались такими же, как у Бертин, понимаешь?– Он взял её руки в свои и продолжил:– Когда Эду рассказал мне, что у тебя проблемы психологического характера, я подумал, что ему чертовски не везёт в жизни. Это же надо, снова напороться на те же грабли! Невероятно паршивое совпадение. Так ведь?
Женя заторможенно кивнула. И не стала сопротивляться, когда Фабрис снова положил её руку к себе на локоть и потянул вперёд.
–Я даже сказал ему, что, возможно, это знак свыше. Твоё появление в его жизни – как второй шанс. Попытка исправить то, что не удалось прежде. Помочь тебе во имя покойной Бертин. Эду, конечно, вначале вспылил, хотя на самом деле так и собирался поступить. Но как только узнал о результатах твоего обследования…– Фабрис хмыкнул, бросив на Женю быстрый взгляд.– Он же не последний человек в Эксе, и да, он в курсе каждой детали расследования. Так вот, естественно, Эду сопоставил факты и буквально заставил мсье Салазара поднять материалы по делу Бертин.
Они уже дошли до другого конца зала и развернулись, когда Женя, всё обдумав, негромко произнесла:
–Но инспектор мог просто посчитать всё это нелепым совпадением.
–Камеры, Эжени. На ресепшен есть камеры. На записях видно, что в сторону правой башни прошла сначала она. И только потом ты.
–Ну, я бы могла обогнать её по дороге,– Женя пыталась рассуждать логически, будто следователь теперь она.
–Мсье Салазар полагал так же. Записи, естественно, изъяли первым же делом, но коридор, что вел к закрытой башне, не попадал в зону обзора. Так что инспектору требовалось всё проверить, собрать ваши показания… Ты ведь не обгоняла Моник.
