Роше с улыбкой взглянул на неё и, прихватив из бара бокал, уселся на диван.
–Присаживайся,– и он похлопал по кожаному сиденью ладонью.– Я не буду кусаться. Пока.
Женя демонстративно села на один из стульев, стоящих у стола.
«Нужно собраться и взять себя в руки!»
–Мсье Роше…
–Эдуар!
Женя покорно склонила голову и произнесла, не поднимая глаз.
–Эдуар… Давайте сразу расставим все точки. То, что произошло вчера… Я должна извиниться, что так набросилась на вас в подвале. Я очень испугалась… и…
–Ну если уж кому-то и извиняться, то мне.– Он неторопливо отпил из бокала.– Но я не собираюсь. Мне всё понравилось.
Женя вздохнула. Он определенно не собирался ей помогать.
–Я не совсем понимаю, Эжени…– Роше снова сделал глоток и с любопытством уставился на неё.– К чему ты клонишь?
–К тому, что это всё большая ошибка!
–Уверена?– он склонил голову, словно забавляясь.
–Д-да! Вы м-мой начальник, а я ваша подчинённая,– от волнения Женя начала заикаться. А ещё разозлилась – «Почему я вообще должна объяснять очевидные вещи!» – и выпалила:– Это в конце концов по́шло!
–Всего лишь?– он фыркнул.– Уволю тебя завтра, и дело с концом.
Женя от возмущения задохнулась, а Эдуар расхохотался, глядя на её сверкающие глаза и сжавшиеся кулаки.
–Я пошутил, не надо так на меня смотреть, спрячь коготки, котёнок. Просто я имею в виду, что это совершенно глупая причина.
–А тебе нужна причина посерьёзнее? Пожалуйста – у тебя есть Адель!
–Есть. Но при чём тут она?– Эдуар нахмурился.
–Что значит при чём? То есть ты даже не отрицаешь её существование?!
–Конечно нет. Адель никуда не денется из моей жизни. Но не думаю, что это будет большой проблемой, она живёт в Мартиге и редко приезжает.
Женя отвела от него взгляд, не понимая, как объяснить, ведь он, кажется, говорил вполне искренне.
«Он действительно предлагает мне роль второй любовницы?! Серьёзно? Адель навещает его в Экс-ан-Провансе, а я, значит, буду тут, в замке. Как запасная. Удобно и ездить никуда не надо».
Роше молча смотрел на неё, не делая попыток подойти или обнять. На его лице мелькал калейдоскоп эмоций – недоумение, разочарование, непонимание, осуждение.
«Прав был дядя Костя, что в Европе все распущенные. И толерантность эта, и вот подобные предложения… У них, выходит, такое в порядке вещей. Господи, это кошмар какой-то!»
–Послушай,– медленно начал он, тщательно подбирая слова,– мне жаль, что Адель является для тебя препятствием. Вам просто нужно познакомиться поближе. Уверен, вы сможете с ней поладить.
Женя уставилась на Роше с таким неприкрытым изумлением, словно у него внезапно отросли рога и копыта.
«Подружиться с его девушкой?! Чтобы… что?!»
–Чтобы что?– эхом повторила она свою мысль вслух.
Эдуар смутился.
–Ну мы могли бы иногда проводить время все вместе… втроём.
Женя ахнула и прижала ладонь ко рту.
«Господи, как он это себе представляет?»
То, что он предлагал – так просто и незатейливо,– совершенно не укладывалось у неё в голове. В висках застучало.
«Сколько можно наступать на одни и те же грабли… Сначала Макс с его Лизой. Теперь Эдуар с Адель…»
–Эжени? Ну, что скажешь?
Её глаза заволокло пеленой слёз, но она лишь усмехнулась.
–Скажу, что никак у меня не получается…
–Что?
«Стать для кого-то единственной…»
–Не важно,– прошептала Женя и встала. У двери она остановилась, но не обернулась:– Извини, но я так не могу…
Выскользнув из кабинета, она тихо прикрыла за собой дверь. Не в силах больше сдерживать слезы, бросилась в свой номер. В душе, как в огромном ведьмином котле, бурлили и клокотали обида, вязкая и обжигающая, как кусок расплавленного битума; разочарование горше полыни; вырванные с корнем нежные ростки затаённой надежды…
«Надежды на что?!– мысленно кричала Женя сама на себя. – На то, что такой мужчина обратит на меня внимание? Да не нужно оно мне было, внимание это! Но он обратил. А дальше что? Сообразим на троих, да? Ха-ха!»
Истерично рассмеявшись сквозь всхлипы, она со злостью захлопнула дверь своих апартаментов и с разбегу нырнула в кровать. Многочисленные подушки разлетелись в разные стороны. В одну из них Женя повыла, в другую отвязно выругалась, припоминая все ругательства, какие слышала в жизни, но никогда ранее не позволяла себе использовать в речи, заменяя смешными названиями растений. Дотянувшись до комода, она достала валерьянку и, не запивая, проглотила сразу две таблетки.
–Ну вот зачем он так?!
Притихшее было возмущение снова всколыхнулось. Но Женя рявкнула на себя:
–Хватит! Приехала сюда работать, вот и работай! Нечего на мужиков заглядываться!
Перед внутренним взором тут же возник мсье Роше таким, каким он был тогда, возле сгоревшего дома барона – сильным, уверенным… и порядочным.
–Знала бы я… Вот уж кто порядочный, так это Кристиан.
Она вздохнула и попыталась хоть немного унять мысли, от которых голову просто разрывало.
Кристиан и Эдуар… Такие разные, но…
Она и сама не заметила, когда успела достать из комода колоду Таро.
Решив подглядеть свою судьбу в раскладе «Выбор», она выложила на покрывало семь карт и с замиранием сердца стала разглядывать красочные изображения. Кристиану достались пентакли – рыцарь и десятка, что говорили о надёжности, трудолюбии и семейных ценностях. Не радовала разве что восьмерка кубков.
«И как это понимать? То ли любить буду, то ли просто человек хороший?»
Женя задумчиво покрутила пуговицу на манжете блузки.
–Так ладно, а с Эдуаром что?
«Ну ясно, рыцарь мечей… Да, ему точно подходит. Упорство, порывистость, защита. Вот защита – это, конечно, хорошо. Хм, пятерка жезлов и двойка мечей… возможно, это судьба, но на пути к успеху будет много препятствий. Дух соперничества. Конкуренция».
–А что, я, похоже, не такая уж и бездарная, какой считал меня дядя Костя. Так. Соперница – это Адель. А может, и Элен тоже. Интересно, согласилась бы эта пигалица на столь щедрое предложение «Дуду», если бы он сделал его ей, а не мне?
Что-то подсказывало Жене, что да: помешанная Элен согласилась бы.
Седьмая карта, общий знаменатель всего, говорила сама за себя: как повезёт. Взяв в руки «Колесо фортуны», Женя устало потёрла переносицу и тяжко вздохнула. Однозначных ответов она не видела. Вот если бы в картах относительно Роше выпал, к примеру, дьявол, то всё стало бы ясно. А так… обида на искусителя продолжала зудеть.
