…Вскоре я понял, что Липа шагает уже медленнее, чем шел бы я, и спешился.
–Выбирайся обратно, девочка,– сказал я Липе и хлопнул ее по крупу.– Теперь моя очередь.
Липа была умной лошадью, и я знал, что она подождет меня у опушки. Поэтому отвернулся и побежал. Сначала медленно, а потом все скорее и скорее.
Я бежал так быстро, как только мог бежать по лесу, перепрыгивая корни, взрывая лежалые многолетние листья, наклонив голову и прикрываясь рукой от яростно хлеставших веток.
Через какое-то время дышал я уже открытым ртом, проглатывая куски бесполезного воздуха, в боку начало колоть, сначала короткой тупой иглой, а потом длинным шилом, мышцы ног сводило. Но я бежал, потому что видел следы Шивера. Растрепавшуюся солому, которую терял его конь, пробираясь сквозь заросли.
А потом я увидел самого коня. Упавший на бок, брошенный, он большой игрушкой лежал поперек тропы. Над его ногами уже вились какие-то мошки.
Я перебрался через него и пошел дальше. Шивер просто должен уделить мне время после такой упорной погони, думал я. Просто должен. А если не уделит, тогда я достану свой меч и набьюсь на драку. И будь что будет. Я был слишком зол, чтобы размышлять о последствиях.
Шивер совершил ошибку, оставив коня. Дороги здесь больше не было, но и такого бурелома, какой остался позади,– тоже. Начинался ровный просторный лес с высокими старыми деревьями, а впереди виднелась освещенная солнцем поляна.
Бересклет и терновник перекрывали мне путь, и я прошел чуть вправо, отыскивая проход. Тихо-тихо, потому что на поляне кто-то был.
Обнаружив просвет, я вдохнул поглубже и выломился на простор из кустарника, обнажив меч.
Поляна была невелика, и у дальнего ее края девушка, собиравшая дрова, замерла и оглянулась на меня.
Темные волосы до плеч, рука лежит на рукояти большого ножа в ножнах у пояса.
–Хенн!– воскликнул я, опуская меч.
–Джером,– сказала она, медленно разжимая пальцы и вставая с колен.– Вот уж кого не думала тут увидеть.– Хенн улыбнулась.
Я поморщился. В ее обществе я всегда чувствовал себя неловко.
–А я тут дрова собираю. Моя сторожка недалеко. Зайдешь в гости?
–Нет уж, спасибо.
Она посерьезнела.
–Почему ты всегда такой мрачный, Джером?
–Не всегда,– ответил я.
–Да я знаю. Это только когда я с тобой разговариваю.
Я отмахнулся от ее слов, пряча клинок в ножны.
–Хенн, здесь никто не проходил?– спросил я. Голос после гонки был хриплым.
–Проходил,– ответила она, внимательно глядя на меня большими серыми глазами. Это была крупная, рослая девушка с округлыми чертами лица. Даже собираясь в лес, она чем-то подкрасила губы и ресницы. Я не ожидал ее тут встретить, но почему-то отчасти был даже рад. Да и не так уж я и удивился – охотники тут не были редкостью.
Собственно, в занятии Хенн и крылись истоки моего к ней отношения – мне претили ее жизнерадостные рассказы о том, как она завалила лося ради рогов, как охотилась на тощих, едва вернувшихся по весне гусей или натаскивала собаку на пестрых диких утятах. Я никогда не говорил ей, что мне это неприятно, но давал понять достаточно прозрачно.
–Ты его видела?– спросил я.
–Только мельком, но слегка понервничала. А кто это?
–Это некромант Шивер. И он мне нужен.
–Шивер?!– Глаза ее округлились.– Тот самый?..
–Да. Разоритель Кимангару, чернокнижник, неплательщик налогов и разбойник в розыске. Все как полагается.
–Ого.– Хенн настороженно оглянулась.– А ты что здесь делаешь и зачем он тебе?
–Пошли, расскажу. Куда он, говоришь, пошел?– переспросил я, стараясь отдышаться. Мне тяжело было продолжать погоню, но очень, очень хотелось его настичь. Я был взвинчен и не хотел думать о том, что в схватке он, скорее всего, меня одолеет.
–Пойдем,– сказала девушка.– Вообще-то он двигался в сторону сторожки. Я рада, что ты меня проводишь.
Я забрал у Хенн дрова, и мы покинули поляну. Она указывала мне путь.
–…Однажды, когда я нуждался в деньгах – а ты знаешь, такое со мной бывает достаточно часто,– один человек предложил мне купить у него долг. То есть он давал мне деньги, но за это я должен был выполнить его долговое обязательство перед ведьмами Ранд.
–Они вроде бы не ведьмы,– уточнила Хенн,– а колдуньи.
–Да неважно. Важно то, что без применения магии эту проклятую долговую веревку нельзя снять. Ее можно только продать кому-то другому. Но я не могу даже попробовать, сестры не отпускают меня далеко.
–А тот парень, что ее тебе продал? Он же как-то от них выбрался?
–Да, он сбежал через реку. Но снять веревку не смог. Впрочем, достаточно было того, что он нашел кому ее продать. Беллатристе Ранд явилась вскоре, и я не успел добраться до… так сказать, человека, который снял бы веревку за очень умеренную плату. Я надеялся на него и проиграл. Все из-за нехватки времени.
–А при чем здесь Шивер?
Вдали застрекотала сорока, очень, очень далеко впереди. Мы замерли, прислушиваясь, но она вскоре затихла.
–Ирония в том,– сказал я,– что моя обязанность у Ранд – собирать долги. Налоги, займы и все такое прочее. Шивер им должен.
–Я так поняла, что возвращать долг он не спешит.
–Да, он спешит в другую сторону,– ответил я и замолчал.
Но Хенн молчать долго не могла. Спустя полсотни шагов она опять начала разговор про охоту:
–Тут хоть самой в долги залазь. Надо себе хороших собак. Не одну, а три… На птицу натренировать, и, кстати, две хорошие собаки могут держать кабана на растяжке, можно подойти и просто ножом его зарезать…
Я не перебивал девушку, и она вошла во вкус, продолжая описывать свои охотничьи мечты и воспоминания. Я надеялся, что она замолчит, если не поддерживать разговор, но она почему-то всегда любила болтать в моем присутствии.
–…О, однажды мы тут на кабанов охотились! Я, Кресса, Сивальд, брехло еще… Ну, ты его не знаешь… Стадо было голов двадцать! Мы тогда всех положили, тут от крови мокро было, как на болоте, честное слово…
–Хенн,– не выдержал я,– избавь меня от подробностей. Я не люблю охотников, ты знаешь.
Девушка, увлеченная своим рассказом, как раз остановилась перевести дух, и при моих словах глаза ее как-то потухли.
–Извини, Джером,– сказала она.
–Ну правда, Хенн.
–Почему ты всегда зовешь меня по фамилии? Ты не помнишь, как меня зовут?
–Помню, Ида. Мне так привычнее.
Хенн шмыгнула носом и замолчала. Наконец-то, подумал я.
Впереди снова затрещала сорока. Явно заметила кого-то. Дубы вокруг поредели, стали ниже, но раскидистее. Закатное солнце сквозь тучи окрасило медью полнеба.
