Книга Костяной, страница 79. Автор книги Алексей Провоторов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Костяной»

Cтраница 79

Потом Лют откатился в сторону, и его все-таки вырвало. Он утерся рукавом, не выпуская ножа, вернулся к туше. Ему показалось, что безголовый конь легко двинул ногой. Задыхаясь от ужаса, то горячего, то ледяного, и моля, чтобы этот кошмар никогда, никогда, никогда не повторился, Лют отрезал куски мяса с бедра и бросал к кишкам. Они влажно шлепались, Лют сплевывал кислую слюну после каждого такого звука – не мог глотать.

Потом он вытянул края тряпки из-под тяжелого коня, затянул завязки. Несло невыносимо, Лют не знал, какое создание согласится это жрать. Нож кое-как вытер, а меч с омерзением выбросил в лес. Не стоило, но этим оружием он уже ничего не смог бы сделать.

Стукнул в окно. Высунулась Буга, повела носом:

–Ну и дух! Все заблевал, еще железом насорил, падло! Ну, цепляй крюк да иди сюда, я читать буду, давай оттудова, пока Костяной в коня не вошел.

Лют не помнил, как вернулся. Долго полоскал руки в лохани с ледяной водой, на которую ведьма кивнула, но отмыться так и не смог – от задубевших пальцев в белом жирном налете несло смертью. Почему в жаркой избе вода была ледяной, он даже не думал.

Ведьма глухо бубнила. Лют слышал, что она говорит, но понимал мало.

–…Нетрог сидит на звезде Торб, Сторог сидит на звезде Анамнель, Красный да Черный вьются вокруг звезды Полора, но она гаснет или погасла уже. Железная Голова сидел на звезде Земле, пока не пал…

Лют сел на пол и просто ждал. Он впал в пустой дремотный ступор. Голова раскалывалась, Буга гудела, пол вибрировал, кто-то влажно ходил в лесу за окном, порыкивал, шуршал листьями. Лют вдыхал и выдыхал, закрыв глаза.

–Людолов!

Он дернулся, как от пощечины, мутным невидящим взглядом посмотрел в пустые глазницы ведьмы. Ну что еще от него надо, он ведь все уже сделал!

–Не берет Костяной мясо, злится. Сам мертвечина, а мертвечину не жрет.

–Так что?– тупо спросил Лют. Он уже отчаялся дождаться не то что утра, хоть какого-то результата.

–Кажись, придется пса. Жаль, я долго его… растила.– Буга замолчала и смерила Люта дырявым взглядом.– Найду себе нового. Позлее. А этот, скорей, дурной.

Люту все меньше хотелось знать историю пса. Дикий соблазн сбежать вполз в душу.

–Подзови его и заруби. Я тебе сухарь дам вот. Ну, ему.

Лют замотал головой. Замычал. Убийство огромного и грязного, но какого-то жалкого пса совсем не казалось похожим на охоту. А при мысли, что ему снова предстоит копаться в кишках, его едва не вывернуло еще раз, хотя он ощущал себя пустым и выжатым.

–Ты сказался помощником, лудина, ты ступай! У тебя ручищи и так в крови!

Отчаяние охватило Люта и сдавило, как беспомощного червя.

А если он откажется помогать ведьме, та будет вправе сделать с ним что угодно, и никакие рога, никакой заговор не спасет.

–Слушай, Буга. Можно я возьму свой пистолет.

Лют даже не добавил вопросительных интонаций. Не сумел.

Линялые брови ведьмы пошли вверх, глазницы округлились, что-то там с влажным коротким шорохом разлиплось. Люта аж передернуло.

–Грязная смерть… Ну, бери. Свинец?

–Свинец.

–Сойдет.– Она сунула Люту замусоленный дубовый сухарь.

–Как его зовут? Как подманить-то?

–Барвин. Если он еще помнит.

Лют не стал переспрашивать, правда ли это, просто вывалился во двор.

Погода стонала, дым все так же жался к земле, только теперь сквозняками меж кольев забора его растянуло нитями, прядями, словно Зима чесала свой локон о частокол. Редкий снег летал беспорядочно. В щелях забора ветер выл, как безмозглая зверина. А может, и не ветер. Втягивая голову в кожаный ворот куртки, Лют спустился с крыльца и вытянул из поленницы пистолет, снова косясь на луну. Ее разгневанное мутное око мигало в разрывах облаков.

–Барвин…– позвал Лют дрожащим голосом.– Барвин, Барвин!..

Сухарь крошился, крошки липли к рукам, кололи между пальцами, льняная рубаха под курткой пристала к телу, глотку саднило, воспаленные глаза ворочались со скрипом, а язык распух. Лют начинал терять ощущение себя. Когда-то в отрочестве, лет пятнадцать назад, он переболел лихорадкой, и в самую тяжелую ночь ему от заката до рассвета казалось, что он должен закрыть дверь в избу, но то двери не оказывалось, то ее кто-то открывал все время с той стороны, потом он сам стал дверью и до утра промучился, потрясенный невозможностью приложить усилие к самому себе. Утром проснулся мокрый, как мышь, но пошел на поправку. Глаза его с тех пор поменяли цвет с карего на травянисто-желтый, а ощущение невыносимого, ломотного, едва ли не потустороннего бреда он запомнил на всю жизнь.

Вот теперь оно возвращалось.

–Барвин!..– Горло пересохло, голос сипел. Лют никак не мог сглотнуть, слюна кончилась.

Существо вылезло из дырявой косой хибары и, виляя опущенным хвостом, поползло к нему. Он, повинуясь порыву, присел.

Огромный жуткий пес подползал все ближе, едва ли не на брюхе. Лют заметил, что если смотреть в сторону, краем глаза, то легко принять пса за худого, изможденного мужика: движения его казались людскими.

Барвин подполз к Люту и положил уродливую, короткомордую голову ему на колени.

Лют посмотрел псу в глаза и не увидел там ничего, кроме загнанной, забитой тоски. Тут он понял, что не так.

Глаза у пса были человеческие.

–Ты же знаешь, что это?..– онемелыми губами, невнятно, как в кошмаре, промычал Лют, поднимая пистолет.

Барвин поднял голову и кивнул.

Лют прижал дуло к виску пса, прикрыл веки, успев, однако, прочесть в зрачках воспаленных глаз облегчение.

И нажал на спуск.

Осечки не было.

Только потом он взял нож. Стараясь просто отключиться от всего. Оно не стоило никаких денег, никакой платы ловчего, но уговор с ведьмой не оставлял ему выбора, да и долг дружбы тоже.

Больше я не буду, думал Лют. Я ничего больше не буду. Я куплю мельницу на берегу озера, на лугу, подальше от леса. Заведу селезней. Просто чтобы глядеть, как они плавают. Встречу девушку. И мне ничего больше не будет нужно. Никогда. Я сломаю пистолет, расплавлю меч, сожгу дорожную одежду и никогда не буду больше ходить в лес. Не буду пытаться никому помочь и никого спасти. И никакого колдовства. Даже гадания на картах. Никогда. Ничего. Только бы выбраться отсюда. Увидеть утро без дыма, без ветвей над головой, без крови на руках.

Лют выскреб ножом нутро и принялся разрубать ребра.

Он свежевал Барвина, грея руки в крови, и бросал мясо в свою кожаную одежу – прихватить что-нибудь в доме он забыл, а сил возвращаться не было.

Потом он как-то встал, бросив нож у изрезанного тела, глянул на отражение луны в крови, связал куртку узлом и вернулся в дом.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация