Он вдруг подошёл к девочке и протянул ей книгу, которую держал всё это время.
–Держи. Как доказательство, что ты видела пришельцев.
–Нельзя такое…– начал было я, но меня отвлекло резкое движение.
Через окно в комнату перешагнул дедушка. С его-то длинными ногами это было сделать легче лёгкого.
–Балуемся, дети?– спросил он, хмуро поглядывая то на меня, то на Макса.– Лучше этого не делать. Мало ли какой свет в каком окне попадётся.
Девочка прижала книгу к груди обеими руками. Луч фонарика блуждал по потолку. Впрочем, дедушка не обратил на неё внимания.
–Пойдёмте,– сказал он, возвращаясь к окну.– По одному. Живее, дети.
За окном снова было темно, туманно и безлюдно. Где-то горели другие окна. На каменной полоске мостовой стояла бабушка.
Я помахал девочке, перебрался через подоконник и спрыгнул на камни. Привычная морось облепила щёки. Макс спрыгнул тоже, а за ним и дедушка, аккуратно закрывший деревянные оконные рамы.
Макс тут же прилип носом к стеклу и пробормотал:
–Она читает нашу книгу! Теперь ей точно поверят!
Я спросил у дедушки:
–Долго нам ждать?
–Сколько придётся,– ответил он.– У каждого чинителя свои представления о времени.
По моим ощущениям, времени прошло не много. Макс несколько раз перебежал от одного светящегося окна к другому, а затем из темноты вышел Дажь, чинитель света.
Он вернул дедушке лист бумаги. Я увидел, что лист теперь светится несколькими точками. Дедушка внимательно изучил изображение, шевеля бровями. Неопределённо хмыкнул.
–Теперь мы квиты,– сказал он.– Спасибо.
Чинитель молча поковылял обратно. Мы пошли за ним. Макс немного угомонился и взял меня за руку.
Окна постепенно гасли, их становилось меньше, а вокруг темнее, ещё темнее, и вскоре мы оказались в сплошном сером полумраке под мостом. Волны плескались о влажные камни, клочья тумана, прорвавшись сквозь морось, плыли над водой.
–Желаю вам удачи,– сказал чинитель.
–Вы будете заглядывать к нам в окна?– спросил Макс.
–Только если потребуется. Чтобы не угасал свет.
–Тогда имейте в виду, я иногда показываю язык. Но не вам, а собственному отражению.
–Обязательно учту.
Макс направился к лодке. Бабушка и дедушка догнали его, помогли забраться. Я тоже сел на скамейку. Удивительно (хотя чему теперь ещё удивляться?), но «лизуны» на наших жилетах уже почти стёрлись и не светились.
Дедушка оттолкнулся веслом от берега, и лодка, покачиваясь на волнах, поплыла к дождевой дымке, укутывающей границу моста. Я во все глаза смотрел на пятачок берега под мостом, но так и не уловил момента, когда чинитель света исчез. Вот он стоял – а вот больше его нет. Ни пятнышка света, ни единого мистического окошка. Ничего, кроме вечной серости.
Глава пятая, в которой мы спасаемся от Рыбака и теряем лодку
–У меня нехорошее предчувствие,– сказала бабушка, едва мы выплыли из-под моста.
Подозреваю, предчувствие было у нас у всех. Я вглядывался в раскинувшийся туман, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Морось снова облепила лицо. Волны за бортом беспокоились, ударялись о лодку с неистовой силой, и ветер был с ними заодно, так и норовил схватить за шиворот и опрокинуть.
Река здесь была шире, без берегов, только где-то вдалеке различались шпили башен. Они были особенно чёрные даже в черноте опускающейся ночи.
Отплыв от моста, дедушка убрал вёсла, достал карту и, развернув, долго всматривался в перемигивающиеся точки. Повертел головой. У дедушки не было компаса или хотя бы телефона, так что я не понял, как он вообще ориентируется по карте.
–Почему рыба так далеко? Почему мы не можем её просто позвать? Должны же быть какие-то способы связи?– спросил я, едва перекрикивая шум ветра и волн.
–Она чувствует Рыбака и прячется,– крикнула в ответ бабушка.– А ещё рыба давным-давно не выплывала так близко к настоящему Петербургу. Ей много лет, а чтобы проплыть всю Изнанку, нужны силы. Не всем это удаётся.
Дедушка убрал карту и снова начал грести.
Ветер нарастал, а вместе с ним и дождь. Я по-прежнему не мёрз, но капли оставляли на коже неприятный морозный зуд, будто кусали комары. Ледяные комары. Макс, судя по всему, тоже их чувствовал и то и дело быстрыми движениями стирал дождевые капли с обнажённой кожи.
Бабушка, заметив, раскрыла молнию на своей чёрной одежде, распахнула просторные полы и укрыла нас. От бабушки веяло теплом, а ещё пахло почему-то свежей выпечкой. Я живо представил, как отгрызаю от мягкого хлеба корочку или разламываю надвое пирожок с луком и яйцом, только что вытащенный из духовки. А ведь мы не успели поужинать. Сколько времени уже прошло?
Лодку качало сильнее. Несколько раз мы как будто подпрыгивали на волнах и тут же резко падали вниз. Бабушка крепко держала нас за плечи. Она тоже каким-то образом оказалась внутри своей же одежды, улыбалась по-доброму, шептала что-то успокаивающее.
Скоро приплывём, подумал я. Рыба исполнит желание или что там она должна сделать. Мы окажемся дома. Папа вернётся с работы, а мама придёт в себя, и её можно будет навестить. Я попрошу папу купить мягких хрустящих круассанов.
–Хочу к маме,– всхлипнул Макс. Как не вовремя. Я не любил его за это, за неумение сдерживать эмоции.– Я устал. Можно мы поплывём уже домой?
–Мы и плывём домой, дорогой,– шепнула бабушка, и её шёпот прозвучал громче звуков ветра и дождя.– Там, где рыба, всегда дом. Это каждый знает.
–Почему мы здесь оказались?– спросил я.– Как мы связаны со всей этой историей?
Лодка снова подпрыгнула на волнах. По плащу часто-часто застучали дождевые капли.
–Вы ещё не сообразили, дорогие мои?– удивилась бабушка, хотя было видно, что она ни капли не удивлена. Взрослые часто так делают.– Старику со старухой, которые помогли золотой рыбе, не нужно было ничего, и они попросили сохранить желание для своих детей. А дети попросили передать желание своим детям. А те своим. Какая бы ни была жизнь, сложная или не очень, раз за разом на Изнанку заходили потомки тех самых старика со старухой и говорили рыбе, что не хотят использовать желание для себя, просили передать детям. Рыба соглашалась. Раз за разом, мои хорошие. И сейчас вы здесь, потому что у вас есть желание – одно на двоих. Единственное и очень ценное.
Макс восхищённо улыбнулся и прошептал одними губами:
–Железную дорогу? Компьютер?– но тут же нахмурился.
Мы совершенно точно зашли на Изнанку не за новым крутым паровозиком на радиоуправлении.
–С мамой случилось что-то серьёзное,– догадался я.– Не просто лёгкая авария, как говорит папа. Ей нужна наша помощь.
