Попались!
Хотя погодите. Бабушка и дедушка сопротивлялись Рыбаку, так чем мы хуже? Я извернулся, ухватился за толстые края сети, так, чтобы можно было свободно повиснуть на ней. Река стремительно исчезала в темноте внизу.
Дальше не думал, а действовал. Когда страшно, лучше всего что-то делать. Выхватил из кармана ножницы. Это были отличные ножницы, мои любимые. Я вгрызся ими в верёвки сети и принялся разрезать, рвать. Одну, другую, третью. Ячейки лопались быстро, одна за другой, несмотря на влагу и хлёсткий дождь, мешавший делу.
Макс притих. Я бросил взгляд на Рыбака. Тот не замечал, тащил и тащил сеть. Бабушки и дедушки видно не было. Надеюсь, у них передышка и они вернутся с новыми силами.
–Готов падать?– крикнул я сквозь ветер.
Макс кивнул, я разрезал тугой узел, и сеть лопнула в том месте, где мы с братом запутались особенно крепко. Ножницы выскользнули из рук, когда я сорвался вниз.
Мы пролетели несколько метров и упали в воду. Погружение, сотни пузырьков вокруг, запах водорослей. Вынырнул, осмотрелся. Ко мне плыл Макс, по-детски барахтаясь среди волн. Я сгрёб его в охапку, и мы поплыли уже вдвоём в сторону от фигуры Рыбака, от рваной сети, из которой вываливался в воду пойманный мусор.
Рыбак отвлёкся на вспышки молний. Я различил тёмные силуэты среди дождя, вынырнувшие из-под облаков.
Это дало нам время отплыть как можно дальше. Сквозь туман проступили каменные стены, несколько широких спусков к воде. Камни были холодные и скользкие, но мы выбрались на один из спусков и растянулись на суше, тяжело дыша.
–Вот это приключения,– пробормотал Макс.– Всем приключениям приключения!
Тут с ним сложно было поспорить.
Глава шестая, в которой мы слушаем слишком много стихов и видим Ломателя
Мы поднялись по узким каменным ступенькам на мостовую. Улица была узнаваемая – с одной стороны жёлтые трёхэтажные домики, прижимающиеся друг к другу, с узкими окнами и тёмными арками; сдругой – каменная балюстрада, ограждающая пешеходов от случайного падения в реку. Ну и болотные голуби, которых здесь было особенно много.
Впрочем, все улицы в центре Петербурга были узнаваемые, а я по-прежнему понятия не имел, где мы находимся.
С нашего места Рыбак-великан, стоящий в реке, казался не таким уж и высоким. Вода была ему не по пояс, как я думал раньше, просто Рыбак плыл в лодке с узкими бортами, которую из-за волн невозможно было разглядеть. Туман и полумрак скрывали от нас детали, но всё равно было видно, что Рыбак возится с рваной сетью, а бабушки и дедушки рядом с ним уже нет.
–Дождёмся?– спросил Макс. Он облокотился о парапет, болтая в воздухе ногами.– Или сразу рванём на поиски рыбы?
–Интересно, как мы это сделаем?
–О, очень просто.– Макс вытащил из-за пазухи сложенную карту.– Бабушка передала, когда мы сидели у неё под плащом. Я подумал, это для того, чтобы я не плакал, но бабушка так хитро подмигнула, что всё стало понятно.
–И что тебе стало понятно?
–Что это мы должны найти большую золотую рыбу. Желание же наше, а? А бабушка и дедушка отвлекают Рыбака. Всё просто!
Рыбак был далеко от нас, чтобы быстро добраться, но я всё равно на всякий случай перевёл брата через пустынную дорогу и остановился под козырьком старого дома. Кругом было безлюдно и тихо. Город вымер или всегда был таким на Изнанке.
Или за нами безмолвно и незаметно наблюдают местные жители, попрятавшиеся в квартирах.
Карта была влажная на ощупь, казалось, что бумага попросту расползётся под пальцами. Я ожидал увидеть нарисованные улицы, дороги, маршрут, но на листе обнаружились какие-то каракули, лишь отдалённо напоминающие привычный город. Тот, кто составлял карту, не сильно заботился, поймут ли его. Среди дрожащих чёрточек, кривых пунктирных линий, размытых контуров с трудом можно было разобрать купол Исаакиевского собора или Адмиралтейский шпиль. В некоторых местах подсвечивались точки, оставленные чинителем света. Но понять взаимосвязь или выстроенный путь к рыбе я не мог.
Макс, прищурившись на один глаз, крутил карту то так, то этак, но тоже ничего не понимал. Минут через десять мы сдались.
–Всё же придётся ждать бабушку и дедушку,– сказал я.
–Вы неправильно смотрите,– вдруг произнёс кто-то.– Поэтому и не понимаете.
Голос был слабый и далёкий, как шелест дождя, но говоривший явно находился где-то поблизости. Из тёмной арки рядом с нами вышел высокий худой человек. Одет он был в узкий плащ, закрывающий тело от шеи до ног. На голове широкополая шляпа, будто из старых фильмов.
Человек подошёл к нам неторопливо. Я разглядел, что лицо у него тонкое, вытянутое, с острым носом. Человек был бледен, а кожа почему-то оказалась покрыта мелкими дождевыми каплями. Он вообще весь сочился влагой: плащ тоже был мокрый, с краёв его капало, а на мостовой оставался влажный след сапог.
–Вы кто такой?– спросил Макс насторожённо. Он, как и я, видимо, размышлял, надо ли уже улепётывать со всех ног или пока рано.
–Здесь все вещи имеют изнаночную сторону,– сказал человек, остановившись в паре шагов от нас.– Значит, и обращаться с ними нужно изнаночно. Карта ничего вам не покажет, пока вы держите её неправильно.
–И как нам взять её правильно, по-вашему?
–О, ничего сложного. Выверните. Вот так, обратной стороной. Сначала сверху вниз, потом справа налево, встряхните.
Человек зашевелил тонкими серыми пальцами, с кончиков которых посыпались в стороны капли воды. Макс повторил за его движениями, лист в его руках измялся ещё больше, скрипнул, зашуршал и вдруг стал совсем серым и тусклым. Но пятна света на маршруте, наоборот, рассыпались яркими точками. Я заглянул Максу через плечо и обнаружил, что каракули обрели чёткие формы. Вот собор, вот шпиль, вот Заячий остров, метро «Технологический институт», Обводный канал, театр на Петроградке. А ещё от каждой точки до точки прочертились линии. Понятные линии!
–Если мы сейчас пойдём сюда, то окажемся здесь.– Я провёл пальцем по карте.– Потом нужно будет свернуть через мост, мимо места смерти Суворова, к верфям… ага.
Увлечённые картой, мы забыли о странном человеке. Несколько капель упали на моё запястье. Я поднял взгляд и увидел, что незнакомец стоит рядом и тоже навис над картой.
–Погода меняется,– сказал он.– Раньше было хорошо, дождливо. Сейчас с каждым годом теплее и солнечней. Куда это годится?
Его плащ не был покрыт водой. Он целиком состоял из тёмных капелек, которые тесно прижимались друг к другу, слегка подрагивая. Когда одна из капель выдавливалась наружу, её тут же замещала другая.
Макс нахмурился, сложил карту и убрал под футболку. Взял меня за руку.
