— Что?
— Он был там. Граф Карлайл. Верхом на огромном вороном жеребце, очень зловещем с виду. Громадный — слов нет! Он кричал слугам, чтобы непременно задержали нарушителя, и что…
— Что же?
— Что он никогда уже не расскажет о том, что там увидел.
Камилла, смутившись, смотрела на Ральфа, и тот холодок, что прежде щекотал ей спину, теперь уколол в самое сердце.
— А ты что видел? — спросила она.
Он покачал головой:
— Я — ничего! Честно, ничего. Только слуг Карлайла. Они потащили Тристана в замок.
— Почему ты решил, что это был Карлайл? — спросила она.
Ральф содрогнулся и прошептал:
— Маска!
— Он носит маску?
— Ну да. Он — чудовище. Правда, ты же слышала.
— Он хромает, скособочен — и носит маску?
— Нет-нет, он громадный. То есть в седле он такой высокий. На нем маска. Кожаная, напоминает морду зверя. Что-то вроде льва. Или волка. А может, дракона. В общем, страх, да и только. Его голос как рык… такой низкий, отвратительный, как у дьявола! Но это был он. Ну да, он!
Камилла пристально смотрела на Ральфа.
Он страдальчески потряс головой:
— Знал бы Тристан, что я приду к тебе с этим, он удавил бы меня, но… нельзя же его там оставлять. Даже если полиция и будет подозревать его как грабителя…
Да, так было бы лучше. Если бы Тристана доставили в Лондон для следствия и суда, она смогла бы на законных основаниях заплатить его адвокату. Она сама могла бы прийти к судье с мольбой пощадить этого сумасшедшего, сделав скидку на его возраст. Она могла бы… Бог знает, что еще она бы могла сделать.
Но Ральф утверждает, что Тристан все еще в замке Карлайл, его держит там хозяин, известный своей бессердечной жестокостью. Она встала из-за стола.
— Что ты собираешься делать? — спросил Ральф.
— А что еще остается? — Она устало вздохнула. — Еду в замок Карлайл.
Ральф вздрогнул:
— Я неправильно поступил. Тристан не позволил бы подвергать тебя опасности.
Ей было горестно видеть, как мучается Ральф, но чего еще он мог ожидать от нее?
— Я буду вести себя осторожно, Ральф, — уверила она, грустно улыбнувшись. — Тристан все-таки научил меня жульничать. Так что прикинусь невинной простушкой, и мне вернут опекуна, вот увидишь.
Ральф вскочил со стула:
— Ты не пойдешь одна!
— А я вовсе и не хотела идти туда одна, — бросила она сухо. — Сначала нам надо зайти домой, мне необходимо переодеться. Да и тебе тоже.
— Мне?
— Конечно!
— Переодеться?
— Восприятие — это главное, Ральф, — глубокомысленно изрекла она. — Пойдем. Пожалуй, надо поторапливаться. — Внезапно она обернулась к нему: — Ральф, никто не знает об этом, так? Никто не знает, что Тристан у графа Карлайла?
— Никто, кроме меня. Ну и тебя, конечно.
Внезапно она почувствовала, как сжалось ее сердце. Боже праведный, что бы там ни говорили про это чудище, граф Карлайл не способен вот так запросто… убить человека.
— Ральф, пошевеливайся, быстрее! — Она ухватила его за руку и потащила на улицу.
* * *
— Этот джентльмен отдыхает, — сообщила Эвелин Прайор, входя в рабочий кабинет. Она опустилась в одно из просторных мягких кресел перед камином. В кресле напротив сидел хозяин дома, задумчиво глядя на пламя и почесывая огромную голову ирландского волкодава Аякса.
Брайан Стерлинг, граф Карлайл, погруженный в свои мысли, устремил на нее невидящий взгляд из-под насупленных бровей. Через некоторое время он спросил:
— Сильно он поранился?
— Я бы не сказала, что сильно. Врач говорит, наш визитер просто еще не оправился от потрясения и боли; переломов, похоже, нет, только синяки и ссадины: он ободрался, когда карабкался по стенам, и ушибся при падении. Думаю, через несколько дней он совсем поправится.
— А он не будет по ночам шастать по дому?
Эвелин улыбнулась:
— Боже мой, конечно нет. Корвин всегда дежурит в вестибюле и коридорах. А все тайники у нас надежно заперты. Ключи от ворот только у вас и у меня. Даже если он и вознамерился побродить, ничего не найдет. Но он не сумеет — ему дали хорошую дозу настойки опия, чтобы снять боль.
— Да, не побродит особо. Корвин присмотрит, — уверенно сказал Брайан. В его большом замке было мало слуг. И трудно было понять, как же они управляются с обширным хозяйством, если не знать, что каждый, кто служил в его поместье, был графу не просто слугой, а другом. Преданным и верным. Спаянным с остальными общим делом и служившим хозяину на совесть.
— Вы правы, конечно. Корвин прилежен и внимателен, — согласилась Эвелин.
— Как вы думаете, что заставило этого человека поступить так? — спросил Брайан. Он снова отвел взгляд от пламени и посмотрел на Эвелин. — Угодья совсем заросли, настоящие джунгли. Удивительно, как он отважился на такой променад.
— Поместье было таким ухоженным при жизни ваших родителей! — пробормотала Эвелин.
— В Англии как зарядит дождь на год, еще не то увидите, дорогая, — ответил Брайан. — Так что у нас теперь джунгли и зоопарк! Зачем же он рисковал?
— Воришка прельстился несметными сокровищами, — предположила она.
— Но ведь не скажешь, что он работает на кого-то, так? — заметил он колко.
Эвелин беспомощно развела руками:
— Думаю, нет — он пришел украсть что-нибудь ценное, вот и все. Может, Кто-то поручил ему разведать, чем вы владеете и что вам известно? Да, такое возможно.
— Завтра узнаю, — сказал Брайан и понял, что голос его прозвучал как-то мерзко и зловеще, а он вовсе не хотел этого. Однако жизнь в замке Карлайл шла своим чередом, а он все больше проникался безысходной жестокостью. Он объяснял эти приступы своей озлобленностью, полагая, что у него были на то веские причины. Дело не только в неразгаданных тайнах прошлого. Но и в будущем.
Эвелин тревожно взглянула на Брайана: ей не понравился тон его высказывания.
— Он сказал, что его имя Тристан Монтгомери. Он божится, что действовал в одиночку, но это вам и так известно, вы же сами с Корвином и Шелби нашли его там.
— Да, знаю. Он утверждает, что просто «споткнулся и упал». Как можно споткнуться о стену высотой в девять футов — этого я не знаю. Он клянется, что не замышлял ничего дурного и не собирался скрываться. Что ж, посмотрим. Завтра Шелби поедет в город и попробует кое-что разузнать про этого человека. Естественно, он погостит у нас, пока не обнаружатся его истинные намерения.
— Не прокатиться ли мне за компанию по магазинам? — предложила Эвелин.
