Ярл постоял над ним, склонив голову, а потом, сняв с пояса рог, подал сигнал. «Стена», промедлив несколько секунд, сделала три шага назад. Противник не преследовал. Воцарилась тишина. Ярл протиснулся сквозь строй и вышел вперед. Секундами позже к нему приблизился Олег.
–Князь Аскольд Дир освободил всех от клятвы сражаться до смерти или победы,– громко, чтобы слышали воины обеих дружин, произнес ярл.
Воины бывшего князя на это ответили молчанием, а над киевской дружиной пронесся вздох облегчения. Хотя потери среди них были значительно меньше, желания убивать своих собратьев у них не было.
–Твое решение, князь?– обратился уже к Олегу ярл.
Олег оглядел обе «стены».
–Воины! Вы все стали заложниками чести. Чести слова, чести клятвы! Вы заплатили за это кровью и жизнями. Заплатили достаточно, чтобы ни у кого не возникло сомнений в вашей храбрости и верности. Здесь и сейчас, тут – на этом поле – нет врагов. И мы, и вы бились честно и храбро. А погибшие достойны славы и тризны. Будет правильным и честным завтра возложить на погребальный костер всех погибших. И князя Аскольда в том числе.
Чествование погибших закончилось через три дня. Большая часть рати, пришедшая с Аскольдом Диром, погрузилась на лодьи и ушла вверх по Днепру. Но часть, меньшая, осталась, изъявив желание служить киевскому князю. Вяземская дружина осталась ждать – за ней уже шли пароходы.
Глава 14
Самсонов, нагнувшись и прильнув к мягким резинкам окуляров ТЗК, рассматривал приближающиеся драккары. Сомнений быть не могло – нурманы шли к берегу и команды их готовились к высадке по-боевому. Он оторвался и взглянул на карабин «Вепрь» соптикой, стоявший рядом прислоненным к стене вышки. Рядом пристроились оба связиста, вооруженные мосинками, и главный по парусникам – Петрович с СКСом. Невысокий, светловолосый, щуплый – он отвечал за постройку парусных судов и подготовку команд для них. Это была его любовь, в той жизни практически не растраченная. Кому нужны были деревянные парусники в XXI веке? И сейчас, пока верфь была не построена, он являлся «свободным форвардом» вкоманде Самсонова. Однако его внешний вид не вызывал уважения у местных морских волков. И уж тем более вызывали у них недоверие слова о том, что именно он будет строить корабли и готовить их экипажи. По мнению местных, такой человек должен был выглядеть по-другому. Хотя то, что его в той жизни звали «Петровичем», говорило для Самсонова то, что авторитет у него был. И сюда попал он неспроста. Но как это объяснить местным, когда они видят то, что видят?
Лето пролетело в заботах как один день. Наверное, таким загруженным он был, лишь когда по распределению стал командиром БЧ своего первого корабля. Но сейчас хозяйство его было не в пример больше и разнообразней. Фактически одновременно строились верфь, плотина электростанции, крепость и поселок, который в перспективе должен стать городом. Работали артели, земснаряды и тяжелая строительная техника, местные жители, выползшие из прибрежных лесов, и которых сумел пристроить к делу новоиспеченный ярл Драговит. И все это шумело от зари и до зари. К осени успели построить электростанцию, отгородив от основного русла речки, идущей параллельно береговой линии и впадающей фактически в устье Западной Двины, канал. Перегородив его плотиной, получили электричество, не зависящее от количества солярки. Это было самое главное за этот период. Что еще важного? Неожиданно полезным оказалось то, что у него «под рукой» оказался род беглого лютича. Полезность его была сама по себе понятна, но дополнением, и серьезным дополнением, было то, что у лютича был драккар. И это на данный момент был единственный боевой корабль у Самсонова. С точки зрения офицера XX–XXI столетий, его боевая ценность была более чем сомнительна. Однако он был однозначно не хуже существующих кораблей потенциальных противников. Но пользу от наличия под его началом драккара Самсонов разглядел не сразу. И когда лютич заявил, что будет выходить в море и нести сторожевую службу, бывший капраз отнесся к этой идее скептически. Понимал, что у лютича есть вероятность обнаружения врагов на подходе, курсируя в Ирбенском проливе между Эзелем и материком. Однако понимал и другое – море большое, осадка у драккаров столь мала, что они ходили и по рекам, то есть какой-либо фарватер им был не нужен, и подойти враги могли с любой стороны. И без технических средств обнаружения вероятность встречи с ними крайне не высока. А уж ночью – практически нулевая. И потом, ну, увидят они противника. Так в любом случае он придет у них на хвосте. Связи-то нет. Но мешать не стал. Понимал он их, суровых мужиков, прикипевших всем сердцем к морю. Сам был такой. И с затаенной завистью наблюдал за светившимися радостью лицами ветеранов, которым лютич разрешил взяться за весла своего корабля в первом же походе в открытое море. Кормчему драккара Самсонов подарил компас, а вот от карты тот отказался. Сказал, что у него все тут, и указал на голову.
И вот теперь драккар лютича вел за собой погоню из семи таких же драккаров. В трубу, к которой он вновь прильнул, при двадцатикратном увеличении, Самсонов видел, что кормчий и сам ярл спокойны. Они, конечно, поглядывали на преследователей, но были уверены, что могут еще прибавить и увеличить отрыв в любой момент. На борту у них был двойной комплект гребцов.
А на берегу по сигналу тревоги уже готовился к битве гарнизон. Ромей, командовавший им, вывел подчиненные сотни на берег, решив биться там, лишая врага тем самым возможности разрушить и сжечь уже построенное. Самсонов в воинские дела ромея и лютича не лез, понимая, что это не его дело. В душе он даже побаивался местных, однажды увидев со стороны сражение. Лютые мужики кромсали друг друга топорами и другими разными острыми железками, и вовсю брызгала кровь, а иногда и лились фонтаны – это совсем не фигуральное выражение, а как есть реальная картина. Поэтому решил поучаствовать в предстоящем сражении издалека и в меру своих способностей. Оптика и патрон 7,62х54 должны были этому поспособствовать.
Тем временем драккар лютича вышел на мелководье и, пропахав форштевнем песчаное дно, остановился. Ярл и его люди высадились и, разбрызгивая воду, кинулись к берегу. Воды в том месте, где остановился их драккар, было немного выше колена. Сотник латников махнул рукой ярлу, отправляя его воев за строй, где уже стояли оставшиеся на берегу хирдманы. Латники и копейщики, выстроившись в три ряда, спустились ниже к воде, сместившись в место, куда приблизительно должны были пристать вражеские драккары. Как только те приблизились на дистанцию дальнобойности луков, лучники, вставшие позади строя и оказавшиеся выше, принялись обстреливать готовившихся к высадке викингов. И не безрезультатно! Но когда этих морских воинов смущали потери? Когда враги начали высаживаться, к лучникам присоединились латники и копейщики, забрасывая нурманов сулицами. Учитывая, что драккары подходили к берегу не одновременно, выстраивание боевых порядков прямо в воде заняло определенное время. И все это время нападающие находились под обстрелом, неся потери. Нурманы отвечали, возвращая трофейные сулицы, но метать их им было не так удобно. К тому же ростовые щиты латников закрывали обороняющихся лучше, чем обыкновенные круглые щиты нурманов. Самсонов также воспользовался этим временем и сумел, по его мнению, подстрелить троих. Сколько раз попали связисты из мосинок, он не знал. Наконец нурманы выстроились и, закрывшись щитами от стрел и сулиц, двинулись к берегу. По команде сотника, латники тут же перестроились в плотную коробку десять на десять и стали пятиться. Копейщики и лучники оттянулись еще выше и разошлись в стороны, открыв зачем-то фланги латников. В затылок к латной пехоте выстроился хирд лютича.
