Когда вода высадившимся опустилась до середины голени, их строй начал разбег. Количественно их было больше и, выстроив в центре клин, крыльями они охватывали коробку латников. Самсонов замер. Он не понимал, чего хочет добиться ромей. Клин, сопровождая удар ревом сотен глоток с обеих сторон, впечатался в плотный строй тяжелой пехоты. Коробка устояла, лишь немного прогнувшись в центре, и сразу после этого произошли два события. Нурманы, бежавшие вперед на флангах клина, начали огибать плотный строй тяжелой пехоты, разворачиваясь левым и правым боком к фронту. И в этот момент коробка взревела «Барра!!!» инеожиданно начала перестраиваться, так же выбрасывая крылья, состоявшие из воинов задних рядов, навстречу бегущим нурманам. Причем, если ближайшие к первым четырем рядам воины сделали лишь по несколько шагов, удлиняя строй, то крайние бежали во всю силу. При этом шеренги держали строй, не размыкая щитов. Встречный удар латников был сокрушителен! Они сбили тяжелыми щитами бегущих навстречу нурманов, втоптали их в песок и через секунды на берегу снова стоял строй в три шеренги и лишь в центре – в четыре. А сбитых с ног и упавших нурманов за секунды вырезали подоспевшие хирдманы лютича. Не успели нападавшие прийти в себя, как во фланги им ударили копейщики. И все это под непрерывным обстрелом стоявших на высоком берегу лучников. «Хух!»– выдохнул строй латников и сделал шаг вперед, отжимая нурманов к воде. Самсонов тоже инстиктивно выдохнул, лишь теперь сообразив, что не дышал все это время. Один из связистов коротко выругался, выдав всю гамму чувств в одном коротком слове. Врагов было еще много, но было уже понятно – они проиграли это сражение. Латники работали из-за щитов короткими мечами, как швейные машинки, и после каждого «хух!» перешагивали через поверженных врагов и загоняли еще живых глубже в море. Точку в сражении поставили воины Драго-вита, во главе с ним зашедшие в тыл нападавшим и отрезавшие им путь к кораблям.
В какой-то момент до стиснутых со всех сторон нурманов дошло, что это конец! Вырваться они не смогут, и их хевдинг, ярл или конунг – Самсонов понятия не имел, кто командовал нападавшими,– крикнул, останавливая бой. С вышки Самсонов не слышал, о чем там шел разговор, но внезапно кольцо разомкнулось, и латники вместе с хирдом Драговита отступили на берег. Кольцо образовалось вновь уже на прибрежном песке. Только теперь оно состояло из воинов обеих сторон, а в центре стоял Драговит и какой-то незнакомый воин. Хотя даже с вышки было заметно, что воинского в нем было только снаряжение. Они сошлись, и через секунды Драговит, повернувшись спиной к бьющемуся на песке в агонии телу, двинулся к своим воинам.
А потом обе стороны собирали убитых, оказывали помощь раненым и до хрипоты спорили о цене победы. В итоге из семи пришедших сюда драккаров четыре остались у берега. Оружием нурманов Драговит и ромей побрезговали, а корабли стоили немалых денег, их можно было продать. После чего оставшиеся в живых нурманы отплыли восвояси.
Глава 15
Зима пролетела незаметно. Жилье строить закончили еще осенью. Люд обжился. Местные, поняв, что их никто обижать не собирается, вернулись в свои лачуги. Самсонов собирался весной перед ними поставить ультиматум – привести свои жилища в приличный вид. А сделать это можно было лишь одним способом – снести их и образовавшийся мусор сжечь вместе с населявшими их насекомыми. Вместо сожженных сараюг он собирался предложить вагончики, в которых сейчас зимовал гарнизон. Стены там были достаточно теплые, уж точно теплее тех, в которых жили местные. К каждому домику прилагалась чугунная печь. С дровами на верфи и прилагающейся к ней пилораме проблем быть не могло. Плюс в домиках были стеклянные окна, чего никогда не могло быть у местных. Все местные, кстати, работали – кто у лютича, а кто и на верфи. Работы был много, и ее хватало всем.
По рекомендации Самсонова, воеводой с присвоением звания «полутысячника» был назначен Клеон Легионер. Очень уж впечатлили капитана первого ранга его успехи.
Однажды зимой, когда Самсонов с Петровичем рассматривал чертежи финской баркентины, которые ему предстояло строить, зашел к нему кормчий Драговита. Долго рассматривал вряд ли ему понятные линии на ватмане, недоверчиво косился на Самсонова, а потом хмыкнул и, ни слова не говоря, ушел.
А весной с началом навигации по Западной Двине с первым же караваном пришла «посылка» из Вязьмы – весь набор корпуса шхуны, мачты, такелаж, паруса и дизельный двигатель с винтами, и, самое главное, тремя будущими членами экипажа, обученными работать с ним. Все это было заранее изготовлено строго по чертежам на вяземских заводах из высушенной древесины. Оставалось только собрать. В дальнейшем почти все, за исключением металлического крепежа, будет делаться тут, на верфи. Но первенца решено было сделать именно так. Чтобы не терять время. С этим же караваном прибыла и часть будущей команды. Среди бывших рабов нашлось два десятка человек, в той или иной мере знакомых с кораблями. Разных народов, разного опыта, но другого выбора не было. Требовалось найти еще не менее десяти будущих матросов. Часть матросов дублировалась, исходя из того, что в случае нападения часть команды будет защищать корабль. Для этой цели был прислан десяток помповиков.
Самсонов обратился к людям ярла с предложением наняться в экипаж будущего парусника. Они отказались. Ответили, что они воины в первую очередь и потом уж моряки. Ничего не оставалось другого, как предложить вакансии местным изгоям. Желающие нашлись, но имелось серьезное подозрение, что дело было в озвученном жалованье. И все же штат будущего корабля был набран.
И когда верфь ожила, зрителей оказалось больше, чем работников. Намного больше! Практически оба рода в полном составе не смогли побороть любопытство – на их глазах строился корабль, превосходящий самый большой драккар! Особенно это было заметно по высоте бортов. Еще больше интереса вызвала установка мачт на спущенный со стапелей корпус. Целых три! Но это еще был не конец! Апофеозом интереса стала установка такелажа и парусов. Наверняка в этот момент некоторые пожалели, что отказались от предложения Самсонова. Баркентина была неотразимо красива! Петрович дал имя судну – «Восток» по аналогии с гагаринским космическим кораблем.
Видимо, желая скрыть чувства, охватившие людей ярла, среди них распространилось мнение, что нужно посмотреть, как новое судно покажет себя в море, на волне и на ветру с такими-то парусами.
С этим было сложнее – экипаж пришлось учить одному человеку и с нуля. Самсонов взял на себя обучение экипажа владению огнестрельным оружием.
И все же в ноябре, уже под конец навигации, Петрович решил выйти в море. Так сказать, практикой закрепить полученные летом знания. Поглядеть на это вышли все. Более того, люди ярла также вышли в море на драккаре. Дух соперничества у них был просто в крови. Не сильный, но ровный ветер дул с берега, на море была легкая зыбь. Драккар, подняв парус, уходил в море. Петрович с палубы командовал,– экипаж баркентины ставил паруса. Примерно через четверть часа стало очевидно, что их судно неумолимо и уверенно догоняет ушедший ранее драккар под парусом. Когда они поравнялись, ярл приветливо махнул рукой, признавая, что много парусов лучше, чем один. Но это было еще не все.
