Булгары, распаляя себя криками, пошли на штурм после полудня. Именно к этому моменту они успели смастерить из большого бревна нечто похожее на таран и сейчас самые дюжие бежали с ним на руках, разгоняясь перед ударом. Их прикрывали щитами от стрел защитников бегущие рядом воины. Действительно, численность оставшихся в живых булгар была около полутора сотен. В городе, пока еще отделенном от нападающих воротами, затаив дыхание, ждали. Напротив ворот, в конце выстроенного из подручных предметов коридора, застыл двухрядный строй копейщиков со щитами – тридцать бывших рабов и десять местных дружинников. Александр в помощь передал им восемь своих ростовых щитов. На стенах и крышах домов расположились все, кто имел лук и мог пустить стрелу. Остальной десяток разделился на две группы. Шесть воинов заняли позиции на обеих баррикадах по сторонам прохода, усилив ополченцев. Леон, Досифей и еще трое из десятка спрятались на стене. У них была другая задача.
Ворота вывалились от первого же молодецкого удара и, подняв пыль, упали внутрь. Булгары взревели. И тут же по упавшим воротам застучали их сапоги. Булгары плотной группой разгонялись, намереваясь смести стоявший прямо напротив ворот строй щитовиков. Но, не добежав шагов семь до строя, первые бежавшие булгары упали, запнувшись на самодельном спотыкаче, сделанном из нитей распушенного стального троса. Удар не получился, и тут же в спины, плечи и головы упавших вонзились стрелы лучников и копья сделавших шаг вперед копейщиков. Булгары попробовали растечься по двору влево и вправо от ворот, обходя строй с флангов, но там на их пути встали воины Александра и городские ополченцы. Происходи это на ровной земле, их скорей всего задавили бы массой, но здесь булгарам приходилось карабкаться вверх без строя и фактически по одному. Закованные в железо воины, стоя на заранее подготовленных площадках, полностью перекрыли направления. А за их спинами орудовали длинными копьями ополченцы.
Стороны сошлись в клинче. Булгары завязли и начали нести потери от недосягаемых лучников. Довольно быстро до них дошло, что удачи им в таком раскладе не видать, и самые понятливые начали сдавать назад, отходя к воротам и стараясь выбраться из города, ставшего ловушкой. А вот там, за воротами, уже стоял Леон с товарищами, спустившиеся из города за стену. И снова, если бы мог вождь находников увидеть все происходящее, оценить и принять правильное решение – ударить плотным строем,– не устояли бы эти пятеро. Но вождь, как и положено ему в это время, получив уже две раны, сражался в первом ряду, личным примером воодушевляя воинов, и не видел, что его небольшое войско фактически уже окружено. А назад побежали самые трусливые, и они не имели шансов победить закованных в железо княжеских воинов, закрывших выход из западни. Кто-то из них пытался пробиться, но делали это они неорганизованно и потому безуспешно. А другие просто бросали оружие и отходили к стенам. И когда вождь булгар пал, дружины его уже фактически не существовало.
Вечером в городе был пир. Впервые город смог не просто отбиться от булгар, но победить их. Звучали здравицы, лилось пиво и гулял весь город. Кроме десятка Александра. Сам Александр произнес тост «За Победу!» ипригубил пиво из братины, но своим подчиненным, включая бывших рабов, пить запретил. В эту ночь они охраняли город. Этот факт вызвал сильное удивление и у местных, и у бывших рабов. А Досифей проникся еще бо́льшим уважением к порядкам в княжеском войске.
Глава 24
Утром следующего дня жители Мурома собирали оружие и снимали брони с погибших врагов, распределяя их среди живых горожан и откладывая в городской арсенал, складывали на погребальные костры погибших. И своих, и находников. Кто-то осматривал булгарские лодьи. Но за стены выходили только с оружием или под охраной. Пленные булгары показали, что в последнем приступе участвовали не все – часть легкораненых осталась в лесном лагере с тяжелыми. Действительно, отряд из городских дружинников и пары человек из десятка Александра, обследовав местность вокруг города, обнаружили это место. Булгар там уже не было. Остались только остатки многочисленного лагеря, несколько тел умерших от ран воинов и следы ушедшей на восток группы. Преследовать их не стали – у самих сил было немного, да и в городе требовались мужские руки.
Десяток Александра в работах в восстановлении порушенного не участвовал. Он сам и его подчиненные взяли на себя караульную службу, освободив от этого часть городских дружинников.
Через неделю с реки раздался гудок. К городской пристани причаливал белоснежный княжеский пароход. Позади него на водной глади виднелись еще и два буксира с баржами. На одной толпились люди, с интересом разглядывая город.
В городе сразу же возникла суета – организовывали встречу князю. Быстрее всех собрался десяток Александра. Оставив на охране имущества Досифея, десяток только с оружием без доспехов, построился у городских ворот. Князь, в полном доспехе с пурпурным плащом за спиной, в окружении ближников и полностью снаряженного рыцарского десятка личной охраны сошел на берег и двинулся к городу. Перед уже восстановленными и широко открытыми городскими воротами выстраивался «комитет по торжественной встрече» влице наиболее знатных людей города. Всех их Александр уже знал и подвоха с их стороны не ожидал. После стандартных поклонов и обычных в таких случаях церемониальных речей князю и его окружению предложили войти в уже его город. Хотя договор о вхождении Мурома в состав княжества еще не был подписан, все понимали, что это уже просто формальность, которая будет решена в ближайшее время. Для этого на городской площади по подсказке Александра были спешно поставлены столы, покрытые праздничными скатертями, и лавки. Все население города собралось вокруг площади, заняв все возможные возвышенности, чтобы увидеть все происходящее и самое главное – князя! Для людей почему-то это было важнее, чем сам факт вступления под руку вяземскому князю. И когда князь появился из-под свода городских ворот, над площадью как ветром пронесся громкий шепот: «Князь! Князь!!!»
«А ведь и правда – КНЯЗЬ!– мелькнуло в голове Александра.– Когда первый раз его увидел, он мне показался обычным олигархом. Правда, сколько я их видел-то? Но Фомичев тогда соответствовал образу богатого человека, растиражированному СМИ. Хотя нет! Не соответствовал. Слишком крепок он был. Видно было, что с железом он дружен, и дружен не для понтов, а всерьез. А сейчас… Да! Поставь себя на место аборигенов и что увидишь? Лицо чистое, правильное, волевое, смотрит прямо и открыто. Упрямый ершик коротко остриженных волос, что в это время крайне нетипично. Молод, очень крепок – вон какие плечи в броне – поперек себя шире! И что характерно, даже люди, превосходящие Фомичева ростом, подсознательно чувствуют, что именно он тут главный, и смотрят на него снизу вверх. На уровне инстинкта. Харизма это называется. Да, как есть князь! И если вначале это было внутри него, и не каждый это мог разглядеть, то сейчас Фомичев полностью вошел в роль и отыгрывает ее на сто процентов. Вон как городские молодки на него смотрят. Поди, потекли уже все. В это время просто зачать от такого – это не грех, а удача! Да! И наверняка на следующий год в Муроме родятся дети, в которых будет кровь парней из моего десятка. Время, проведенное здесь, не прошло впустую. Мужчин осталось немного, и мои парни тут были вне конкуренции».
