–Хорошо! Что со второй частью вопроса?
–А куда он с семьей денется? Кто и где его ждет? В империи его уже наверняка списали и забыли. Имущество забрали. Начинать жизнь с нуля он мог бы, живя в одиночку. Но тут четверо детей и беременная жена. Гарантий я, конечно, дать не могу, но буду крайне удивлен, если он решится снова поменять жизнь. Да и не тот он человек. Не чувствую я в нем гнили.
В горницу один из телохранителей занес бадью с водой.
–Вода не колодезная, Сергей Владимирович.
–Спасибо, Сергей!
Фомичев, не дожидаясь, когда телохранитель выйдет, окунул полотенце в бадью, выжал и начал протираться, продолжая разговор:
–И все же? Если люди из Византии ему что-то пообещают?
–Что, Сергей Владимирович? Вы же наверняка уже все просчитали. Муром – это не Вязьма и даже не Смоленск. Что за него такого серьезного ромеи могут пообещать? Да и глаза и мозги у него на месте. Видел он нашу силу и возможности. Вам решать, но из моих людей это наилучший выбор. А за других я ничего не скажу – не знаю.
–Ты прав! Эти вопросы уже рассматривались. И вывод примерно соответствует твоим словам. Рад, что ты воспринял наш разговор именно так, а не иначе. Так, с этим закончили! Одеваюсь. С кольчужкой поможешь.
Романов помог князю облачиться в кевларовый бронежилет, названный князем кольчужкой.
–Так! Спасибо за помощь! И еще раз рад, что мы поняли друг друг. И скажи Леону, после пира пусть придет ко мне в каюту на пароход. Нужно ему будет все объяснить и поставить задачу.
Двигаясь к площади, уставленной пиршественными столами, Фомичев поймал себя на мысли, что доволен собой. Все сложилось, как и рассчитывали. Даже более того! Судя по лицу Романова, тот не выглядел разочарованным или тем более обиженным.
Не то чтобы Фомичев опасался обидеть десятника. В работе с людьми, к сожалению, в интересах дела это приходится делать нередко. И все же он слова о том, что такие как этот десятник стоят у него за спиной, были не пустыми. И по опыту той жизни он знал, сколько людей потеряло власть и деньги или, хуже того, ушло в мир иной, обидев тех, кто должен был прикрывать им спину. И уж он-то на награду верному человеку не поскупится.
Остался разговор с Леоном. По мнению Фомичева, за результат можно было быть спокойным. Все говорило об этом.
Глава 25
Княжеский пароход прогудел, взметнув в небо струю пара, и скрылся за поворотом реки. Леон, проводив его взглядом, обернулся. За его плечами стояли два воина в бригантах, выбранные им в качестве личной охраны. Людей из переданных в его подчинение трех десятков тяжелой пехоты он не знал, поэтому выбрал в личники тех, кто знал греческий. Не потому, что не знал языки княжества – он владел обоими в достаточной степени. Просто такова была его прихоть. Он теперь имел на это право.
Позади охраны стояли его прямые подчиненные – десятники лучников и легкой пехоты, и полусотник из тяжелых пехотинцев, которого Леон назначил старшим в дружине после себя. Чуть в стороне от перечисленных стоял глава городской сторожи. Его доспех, хоть хорошо и улучшившийся за счет трофеев побитых булгар и выглядевший достаточно богато, все же сильно проигрывал доспехам княжеских воинов. Итого в распоряжении Леона было три десятка тяжелой пехоты, два десятка лучников, десяток легких пехотинцев – разведчиков и выживший десяток местных дружинников. Прямо сказать – немного. Но в реалиях данной местности и исходя из задачи – охраны и обороны города, пусть даже имеющего деревянную стену – достаточно, чтобы отразить первый натиск врага и заставить его перейти к осаде. А далее в дело вступят люди, которых в число воинов Леон не включил, но они ими являлись. Просто их дело было не рубиться с врагами на стенах или стоять в плотном строю в поле. И было их всего два человека, и их главной задачей было обеспечение связи с княжеством. Вон они, ладят свои железяки и провода на самой высокой башне городской стены.
Когда князь после окончания пира пригласил Леона к себе в каюту на пароход, тот несказанно удивился. Он в это время был готов по окончании несения службы по охране города во время пира быстро собрать вещички и, погрузившись на пароход, отбыть в Вязьму. Туда, куда несколько дней назад уплыла его семья. А здесь, в Муроме, в качестве гарнизона оставались воины, которые пришли вместе с князем. И которые сменили их на постах, после чего десятку действительно поступила команда грузиться на пароход. Всем, кроме Леона. Это было крайне неожиданно и тревожно. К князю он шел, гадая, в чем он провинился и что его ждет?
–Присаживайся, Леонтий… как тебя по батюшке?– Князь указал на пустующее кресло за столом.– Извини, не нашел времени взглянуть в твои бумаги.
–Зовите меня просто Леоном, князь. Я уже привык к этому имени. С новым именем у меня началась новая жизнь. И она мне нравится, а значит, это хорошее, правильное имя.
–Хорошо! Пусть будет так, но в моем указе ты будешь назван как полагается. Так?– Князь вопросительно взглянул на одного из своих ближников, присутствующих при разговоре. Тот кивнул головой в знак согласия.
–А указ этот будет гласить о том, что ты, Леон, назначаешься воеводой Мурома.
В этот момент Леон потерял дар речи. Шел, думая о наказании, а тут такое!
Справившись с собой, Леон встал и обошел стол, чтобы опуститься перед князем на одно колено.
–Благодарю, князь, за доверие!– молвил он, опустив голову.– Знай – прикажешь умереть – умру! И еще знай – это не благодарность за должность. Не думал я о ней! Это за семью. За спасение детей моих.
Князь откровенно несколько оторопел от его поступка и, приподнявшись из кресла, положил руки на плечи Леону, приподнимая его.
«Слишком чист князь. Нет у него привычки вековых традиций владения людьми. Опыт власти у него есть, но не полной, когда повелитель владеет и душой, и телом подчиненного, и считает это естественным»,– мелькнуло у Леона в сознании.
Он справился с эмоциями и далее уже трезво обсудил все вопросы с князем и его ближниками, принявшими участие в этом разговоре. А потом князь представил его вот как раз этим десятникам и полусотнику в качестве воеводы. Главе города, кто бы им ни был избран, был выписан указ о назначении Леона воеводой с правом снятия его только князем или специально уполномоченным для этого человеком по его поручению. В конце разговора князь не обошел и тему семьи Леона. Оказывается, ему, то есть Леону и его семье, за победу над ромейским войском построен дом внутри крепостной стены Вязьмы. Такой же, как и всем рыцарям из сотни тяжелой конницы, имеющим семьи. Это само по себе было привилегией. Леон знал, что воины из этой сотни почти поголовно пришли откуда-то издалека вместе с князем. И сейчас его, Леонтия и его семью, взяли в этот круг. Ему было обещано, что семья ни в чем нужды иметь не будет. Дети будут учиться, старшие выберут профессии. И самое главное, как Муром обустроится, семью можно будет перевезти сюда. Если Леон пожелает – в Муроме ему поставят такой же дом. Либо Леон и его семья будут жить в детинце, резиденции воеводы.
