Нейна резко остановилась. Ну, конечно. Зачем сомневаться, найдёт Джеймс Мариссу или нет, если можно устроить их встречу раньше. Захваченная идеей, Нейна побежала со всех ног.
Стихии в фонтане спали: никакого движения. Разноцветные струи застыли, словно под стеклом.
— Надо разрушить якорь, который держит здесь Джеймса, — вслух сказала Нейна, чтобы подбодрить себя, и вынула из сумки мел, свечи, камни и давно заготовленный, да так и не выкинутый набор трав.
— Ты только не начинай заклинание читать, а то вызовешь ещё одного демона. А этого академия может уже не пережить. — Голос Джеймса напугал Нейну до икоты, и она запустила камнем, который пролетел насквозь появившегося призрака и врезался в стену.
— Если я умру, не успев тебя развоплотить, то сам виноват будешь, — сердито буркнула она и пошла искать камень. Для ритуала он был необходим.
Мел в руках крошился, когда Нейна вычерчивала линии, оставив в центре место для фонтана. Пентаграмма выходила огромная. И кое-что ещё к ней надо было добавить. За час она закончила один рисунок и принялась вплетать в него второй. Без расчётов, на голой интуиции. Линии «Звезды погибели» пересекались с линиями заклинания призыва духа. Свечи, камни, травы… кровь…
Белое марево. Нейна облегчённо выдохнула. Белое. Никакой крови. Ни одной красной капли в окружающем молоке.
— Жалко. Ни силы, ни жизни, ни даже покоя. Тянет меня куда-то, Огонёчек. Но выход точно не там. Скоро уйду. А ты тут одна потеряешься и совсем рехнёшься.
Голос говорящего был до того грустный, что Нейна и сама всхлипнула. Хотела потереть защипавшие глаза, даже поднесла руку к лицу. И только тут поняла, что в руке что-то есть. Нож. Откуда? Пальцы разжались. Нож утонул в молоке. Снизу донёсся лязг.
Зал тускло освещался магическими шарами и светом от спящих стихий. Возле ног лежал небольшой рабочий кинжал. Нейна наклонилась. Руки дрожали, и нож вместе с ними трясся, словно был живым. Только с третьей попытки, девушка смогла полоснуть себя по ладони. Красные капли быстро наполнили сложенные чашей руки. Судорожный вздох. Она знала, что будет тяжело, но не знала, что настолько. Мать, умирающая на её руках… бездыханный Март… истекающий кровью Тейлор… Она зажмурилась, чтобы не видеть, не вспоминать. За сомкнутыми веками образы стали ещё более явными. Ярче. Страшнее. Реалистичнее. Нет! Глаза определённо стоило открыть. И сосредоточиться на задаче. Пока голова занята, воспоминания не придут.
Она встала. Обошла пентаграмму по кругу, роняя тяжёлые тёмные капли на отмеченные мелом места. Ощущение засыхающей на руках крови — своей ли, чужой — заставляло содрогаться. Сможет ли она когда-нибудь это забыть? Только концентрация на процессе помогала не скатиться в истерику. А ещё платок, которым Нейна с остервенением тёрла ладони, пока они не стали практически чистыми.
Она огляделась. Джеймс незаметно исчез, и было непонятно, когда это произошло. Зато стало ясно, почему никто не отвлекал.
— Джеймс? Ты тут?
***
Нейна Аркур
— Уже тут, — ответил призрак, выходя из стены. — А что это ты нарисовала? — Он склонил голову набок и начал обходить фонтан по кругу. С каждым шагом хмурясь всё больше и больше. — «Звезда погибели» не так выглядит.
— Ну, я кое-что добавила. Хорошая идея в голову пришла. — Она улыбнулась и хлопнула ресницами, насильно выгоняя себя из ямы страданий и страхов. С ними будет время разобраться потом. После избавления от тёмного огня гораздо проще стало управлять не только собственным даром, но и настроением.
— Нейна, что ты нарисовала⁈ — Джеймс подошёл совсем близко и хмуро посмотрел на неё, сложив руки на груди. — Ты же не будешь врать отцу?
— Всё будет хорошо. Лезь в фонтан, — похлопал его по плечу Нейна. — Во всяком случае, ты точно не умрёшь.
— Очень смешно, — пробурчал уже восемнадцать лет как мёртвый Беннет. — Неужели я был таким же невыносимым? Ладно, заслужил, признаю.
Он обернулся к фонтану. И снова посмотрел на дочь. Всё уже было сказано, и они оба молчали, просто глядя друг на друга. Нейна могла бы сказать, что он лучший из возможных отцов и друзей. Но Джеймс это и так знал. Он мог бы сказать, что хотел быть с ней с самого рождения. Но это и без слов было очевидно. Всё случилось так, как случилось. Сглотнув ком в горле, Нейна кивнула на фонтан.
— Иди, а то я передумаю. Потом ещё восемнадцать лет будешь уговаривать на подобную авантюру.
Джеймс улыбнулся, но в глазах блеснули слёзы. Хотя в неверном мерцающем свете могло просто показаться.
— Тебе ещё семнадцать, — поправил он, словно только для того, чтобы сказать хоть что-нибудь.
— Через месяц восемнадцать, — ответила Нейна, чувствуя, что ещё немного и разревётся. Первый день рождения без мамы. Без отца. И совсем без семьи. Сейчас это одиночество и пустота стали особенно очевидными и острыми. Настолько, что стало больно дышать. И она совсем не понимала, как будет жить дальше.
— Да, плохой из меня отец. Ни одного подарка, ни одного поздравления. Даже после того, как встретились. — Джеймс запустил пальцы в волосы, тряхнул головой. А через секунду решительно подошёл к дочери, положил руки ей на плечи и посмотрел в глаза, не давая отвести взгляд. — Прости меня, Нейна. Это действительно полностью моя вина, что так сложилась ваша жизнь. Если бы я не был настолько самонадеян, прислушался к мнению Марисс или хотя бы поставил в известность куратора о внесённых в проект изменениях, то всё сложилось бы иначе.
— И ты бы убился каким-нибудь иным способом? — пошутила Нейна, но слёзы уже готовы были хлынуть, а губы дрожали.
— Эй, это я должен нелепо шутить, чтобы разрядить обстановку. — Как бы ни старался Джеймс говорить спокойно, а в конце его голос сорвался. Он прижал её к себе, стиснув до боли. По сбитому дыханию, по тому, как неровно двигалась грудная клетка под её щекой, Нейна поняла, как сложно ему сдерживаться. И словно прорвало плотину её собственных слёз. Уткнувшись в голубую мантию, она рыдала так, как не плакала с самого детства.
— Тебе пора, — спустя бесконечность, наконец, смогла произнести Нейна. — А то меня поймают, посадят, и это тоже будет на твоей совести.
— Не могу найти в себе силы, чтобы уйти. Даже зная, что это самое правильное решение за последние семнадцать лет. — Джеймс отодвинулся, заглянул в её зарёванное лицо. Отвёл прилипшие к щекам тёмные пряди. — Кажется, как будто я что-то не доделал, и страшно оставлять тебя одну. Хотя, конечно, ты не одна, и без меня даже в большей безопасности, чем со мной, а всё равно, словно где-то ошибся.
— Я не хочу, чтобы ты уходил. Ты же знаешь. — Глаза Нейны щипало, веки наливались тяжестью, стоять было трудно. Больше всего хотелось оказаться в кровати, пореветь ещё в подушку и заснуть. А проснуться в другой версии своей жизни, где живы и мама, и Джеймс. И никакой трагедии не случилось. Но это было невозможно. — Если от моих слов что-то зависит, то останься.
