—Поговори с Хеммери. Он эту кашу заварил, пусть помогает расхлебывать.
Я криво усмехнулась. Обратиться за помощью к тому, из-за кого эти слухи появились? Красиво.
—Не думаю, что ему это интересно.
—Ты в курсе, что он уже накрутил хвосты третьему курсу, запретив им даже смотреть в твою сторону?
Между ребер предательски екнуло.
—Неужели совесть проснулась?— попыталась пошутить, но из-за дрогнувшего голоса получилось плоско и убого.
—Не уверен, что Коул в курсе того, что значит это слово,— хмыкнул Верано,— но, признаю, удивил.
Меня тоже. Но это не означало, что я смогу простить этот спор и снова поверить.
Тем временем притомившийся от моей компании Лекс заприметил своих сокурсников, так же возвращающихся с обхода, наградил меня скупым кивком и без лишних слов направился к ним.
Уж кто-кто, а Верано в моем прощении точно не нуждался.
* * *
Кайла уже проснулась, и просто лежала в кровати листая толстую книгу. На мое появление она вообще никак не отреагировала, даже бровью не повела, только на палец небрежно плюнула и страницу перевернула.
Я в друзья напрашиваться не собиралась, поэтому молча ушла в душевую. Стала раздеваться и обнаружила, что на коленке штаны порвались и вдобавок сама коленка была разбита. Когда в парке упала даже не обратила на это внимания, настолько обидно было, что боли не почувствовала. А теперь начало ломить и щипать.
—Гады,— горестно поколупала пальцем некрасивую дырку,— новую форму испортили.
Коленка заживет, а вот одежду было жалко. В силу бедности я привыкла беречь вещи. Порви я обновку в первый же день, Кайла бы не только заставила зашивать, но и хворостиной по заду так отходила, что неделю потом не сядешь.
Где бы достать нитки и иголку? Но прежде, чем заниматься шитьем надо решить более важные проблемы. Получить обеспечение, книги…поесть, наконец.
Живот жалобно урчал, напоминая о том, что неплохо было бы хоть изредка его кормить, поэтому я не стала тянуть время. Быстренько умылась, привела себя в порядок и отправилась исследовать академию.
В кармане болтались неиспользованные карточки. Зеленая для библиотеки, простая белая для получения обеспечения. Но первым делом я отправилась в столовую, очень надеясь, что в последний не учебный день адепты не попрутся всей толпой с самой рани и мне удастся поесть без косых взглядов и перешептываний за спиной.
Главная столовая стояла отдельным одноэтажным корпусом и гордо светила вывеской о том, что она столовая. Здание было невысоким, не очень большим, круглой формы с широкими окнами по всему фасаду. Я даже удивилась, как здесь могут помещаться все обитатели академии — и многочисленные адепты, и преподаватели. В очередях что ли стоят? Или пораньше приходят, чтобы занять свободный столик? Но, стоило только переступить через порог, как все вопросы отпали.
Внутри помещение было гораздо больше, чем снаружи, и гора-а-аздо вместительнее. С одной стороны десятки столов, рассчитанных на четыре человека каждый, с другой — длинные столы с лавками для тех, кто хочет есть в большой компании, в самой отдаленной части, на небольшом возвышении — преподавательская зона с мягкими креслами и белоснежными скатертями.
Здесь без труда могли разместиться все желающие, но пока людей пока было мало. Лишь пяток ранних пташек, сонно ковыряющихся в своих тарелках. Знакомых лиц среди них я не заметила, поэтому смело направилась к линии раздачи.
За невысокой стеклянной перегородкой дымили противни с запеканкой и кастрюли с кашей, стояли большие подносы с пирожками, салаты, разложенные по маленьким тарелочкам. Нашла целую поленницу из отварных колбасок, большое блюдо, на котором были разложены кусочки разного сыра. Молоко в высоких графинах, свежий хлеб, масло, мед, джем. Дивный запах свежезаваренного кофе.
Глядя на все это разнообразие, я потерялась. Мне вдруг подумалось, а не зависит ли питание от уровня обеспечения. Может, мне положен стакан несладкого чая и две корочки хлеба, а не вот это вот все.
Воровато оглянулась и, убедившись, что никто из адептов не обращает на меня внимания, и что даже если в очередной раз опозорюсь, это не станет достоянием широкой публики, я направилась к невысокой женщине в белоснежном фартуке и с колпаком на голове.
Она стояла за линией раздачи и неспешно помешивала ковшом молочную кашу.
—Вот,— я робко протянула белую карточку с растрепанными краями.
—Это что?— удивилась она.
—Карточка на обеспечение.
—Так это тебе в отдел обеспечения, а здесь мы кормим. Чего будешь?
—Можно брать все, что захочу?
—Да,— усмехнулась она,— кто раньше встает, у того и выбор больше. А тем, кто поспать любит приходится довольствоваться остатками.
Да я вообще самая первая теперь приходить буду!
—Дайте пожалуйста кашу, колбаску. Пирожок с яблоком. И кофе с молоком,— выпалила я, еще не веря в свою удачу.
Все еще ждала, что сейчас повариха нахмурится и скажет, а не слишком ли много еды для нищенки из Муравейника. Но она безмятежно выдала мне тарелку с кашей и колбаской, на отдельную тарелочку положила румяный пирожок и выставила кружку с дымящим кофе.
Кажется, это была самая вкусная еда в моей жизни!
Я заняла место возле окна и, с таким удовольствием уплетала кашу, что чуть не проморгала момент, когда в столовой стали прибывать люди. По двое, по трое или компашками, сонно зевая и не забывая причитать о том, что завтра в это время уже придется собираться на учебу.
Резонно решив, что так и до Хеммери можно досидеться, я ускорилась. Проворно дожевала пирожок, почти залпом выпила кофе и, убрав за собой посуду, выскочила на улицу.
Теперь мой путь лежал в главный корпус. Если раньше мне доводилось бывать только в преподавательском блоке, сегодня настала очередь посмотреть, что там еще есть.
Первым делом я отправилась в отдел обеспечения. Постучалась в темную дверь дождалась громкого:
—Войдите!
И скользнула внутрь:
—Здравствуйте.
—Карту,— обронила женщина в очках, не отрываясь от записей. По обе стороны от нее возвышались стопки бумаг и журналов учета.
Я положила перед ней свою неказистую карточку. Она не глядя прихлопнула ее ладонью, небрежно смела в верхний открытый ящик стола, и взамен выдала белый, плоский конверт. Очень плоский.
—Это все?— немного разочаровано спросила я. Не то, чтобы я ждала мешка денег, но конвертик выглядел совсем худым. Кажется, внутри был лист бумаги и одна большая монета.
Она все-таки взглянула на мою карту и кивнула:
—Все. Вот здесь подпись,— раскрыла передо мной книгу. В разделе седьмой уровень обеспечения одиноко числилась моя фамилия.
