—Что вы тут устроили?— гневно спросила та самая повариха, которую я видела утром.
—Да вон…перваки нынче такие слабые, что в руках поднос удержать не могут,— хохотнула незнакомая девица с красными волосами,— бедолажка.
Взгляды на меня.
Если сейчас отступлю, то потом не слезут.
—Удержишь тут, как же,— я подняла поднос с пола, сдула с него невидимую грязь,— когда толпа оголодавших за пирожки борется. Вы в Академию только чтобы пожрать поступили что ли? Стыдоба.
Девка с красными патлами вспыхнула и стала под цвет своей шевелюры:
—Да я тебя…— едва различимо зашипела она, опасаясь хамить в присутствии преподавателей.
—Что?— я склонилась к ней, прислонив руку к уху,— погромче. Не слышу, что там мурлыкаешь.
Взгляд в упор. Ни за что не отведу. Весмор ничем не лучше Муравейника, только детки богаче, да пафосней. А на самом деле та же стая, перед которой нельзя пасовать, иначе будут грызть до самого конца.
—Ты…
—Четче пожалуйста! Выплюнь каку и скажи еще раз. Не люблю, когда мямлят.
Мне потом аукнется это выступление. Но это будет потом. Сейчас, когда смотрели все, собравшиеся в столовой, мне никак нельзя было показывать смятение или неуверенность.
Пользуясь тем, что народ замер, я прошла к раздаче:
—Мне, пожалуйста, омлет,— ласково улыбнулась поварихе,— чай и пирог с яблоком. Они у вас просто божественны.
Она хмыкнула, спрятав ответную улыбку, положила мне омлета в два раза больше, самый румяный пирог, и ватрушку.
Все так же в тишине, я забрала поднос и ушла на столик, спрятавшийся в углу. Спина прямая, походка уверенная, главное не подавиться, когда буду есть. Внутри, конечно, бурлило и клокотало, но деваться некуда. Дашь слабину — и все, можно собирать вещи и возвращаться на ту сторону реки, а я не хочу обратно. Мне еще салон открывать и рунами торговать.
Поэтому я спокойно села за стол, подвинула поудобнее стул и принялась ужинать, всем своим видом показывая, что мне очень вкусно, и очень все равно на чужие недовольные взгляды.
—Ева! Привет!— откуда ни возьмись подплыла Стелла с подносом. Все такая же блаженная, как и раньше, с мечтательной улыбкой на губах. Выставила свои тарелки и села напротив меня,— Как заселилась?
—На третьем этаже. С Кайлой,— бодро произнесла я, будто это самое лучше, что могло произойти.— А ты?
—На первом. С кем — не помню,— беспечно отмахнулась моя бывшая соседка,— как у тебя дела с наставниками?
—У меня с ними нет никаких дел.
—Больше не общаетесь? Они же такие хорошенькие были.
Хорошенькие… Ага… Что один, что второй.
—Их наставничество закончилось. Теперь каждый сам по себе.
—Жаль. Я вот Чейза уже второй день ищу, а его нет нигде. Хотела поболтать с ним, погулять,— она мечтательно прикрыла глаза, а я подумала о том, что бедняга Чейз скорее всего где-то прячется от своей бывшей, немного странной подопечной.
Остаток ужина мы провели в несуразных разговорах. Стелла была не из тех, с кем можно долго беседовать. Мысли у нее постоянно уплывали то в одну сторону, то в другую, а порой она и вовсе отключалась, проваливаясь в какую-то дрему. Взгляд становился стеклянным, губы растягивались в блаженной улыбке.
—Нищенка и сумасшедшая? В этом году у Весмора отличный улов,— ухмыльнулась уже знакомая гадюка-брюнетка. За ней по пятам шагали верные подруженции.
Я промолчала, а Стелла уставилась на эту компанию широко распахнутыми глазами, пару раз медленно моргнула.
—Что уставилась, блаженная?
Бывшая соседка вместо ответа полезла в сумку и достала оттуда очередное бумажное сердечко.
—Осторожнее, Диана, вдруг там наговор на понос,— рассмеялись подружки.
Сама брюнетка прихватила листик и брезгливо поинтересовалась?
—И что это за фигня?
—Подарок…— Стелла глупо моргнула.
Мне даже стыдно стало, захотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть. Нельзя же быть такой…
—Пфф…самый убогий мусор, который я только видела.
Диана смяла сердечко в комок и подбросила на ладони. Первый раз, второй, а на третий он вспыхнул белым и пеплом осыпался на пол.
—Придержи свои подарки для нищебродов из Муравейника.
С этими словами они пошли дальше, а Стелла, проводив их растерянным взглядом, сказала:
—Тебе не кажется, что они какие-то странные?
Я молча подвинула к себе чай и взяла пирожок.
* * *
Быть объектом для сплетен и насмешек дольше, чем того требовала ситуация, я не собиралась, поэтому едва покончив с чаем, собрала грязную посуду на поднос, отнесла его к специальному окошечку и, старательно не замечая чужих взглядов и смешков, покинула зал.
Все, представление окончено, ищите себе другого клоуна.
Стелла где-то потерялась. Вроде вставала из-за стола вместе со мной, но потом зацепилась языком с какой-то девочкой со своего факультета и забыла о моем существовании. Чудна деваха-то, ой чудна.
Размышляя о своей бывшей соседке, я вышла на улицу. Погода стояла хорошая, еще по-летнему теплая, но с осенним придыханием — нет-нет, да и мазнет по голым коленкам прохладным воздухом. Небо уже опустилось и сумрачно хмурилось, предвещая близкие холода, да и золотая россыпь по ветвям деревьев намекала, что лето на исходе.
Моя первая осень за пределами Муравейника…
Какой она будет? Теплой, как уютный вечер у огня, или острой и щедрой на конфликты? Хотелось бы уюта, но судя по нынешним отношениям с адептами, ждал меня второй вариант.
С тихим вздохом я спустилась по широким ступеням и побрела к женскому общежитию. Завтра начнутся занятия, надо настроиться, собраться, выспаться.
Специально, чтобы ненароком не столкнуться с некоторыми персонажами, я выбрала не прямую короткую дорогу, а в обход, по небольшой аллее, огибающей один из учебных корпусов.
Но стоило сделать десяток шагов и нырнуть под сень желтеющих кленов, как меня подхватило поперек талии и понесло вперед.
—Пойдем-ка поговорим!
Ноги тут же стали ватными, налились тяжестью, будто на каждой повисло по пудовой гире, а сердце, наоборот, понеслось вскачь, пытаясь пробить ребра.
—Пусти!— прошипела я, в тщетной попытке разжать чужие руки. В висках так сильно гремело, что я едва различала свой собственный голос — жалкий и дребезжащий,— Коул!
Ноль реакции, как тащил, так и продолжил тащить, уводя все дальше от столовой и от случайных любопытных взглядов.
—Хеммери, что ты себе позволяешь?!— Взяв себя в руки, я всеми силами уперлась,— Немедленно отпусти меня!
