Еще десяток метров и эта ходячая проблема соизволила остановиться.
—Не кричи, Ева,— его голос звучал устало и как-то надломлено,— нам поговорить надо. Ты сама это знаешь.
Я упрямо покачала головой:
—Ничего я не знаю, и знать не хочу.
Хотела уйти, но наглый лось перегодил дорогу. Я шаг в сторону, он шаг в сторону, я в другую — он следом. Здоровенный, так просто с пути не отбросишь, в глазищах синих полыхает, на скулах желваки. Как всегда упрямый и непробиваемый.
Мне внезапно так обидно стало, что захотелось пустить слезу, но сдержалась, и когда Хеммери снова ухватил за плечи, пытаясь остановить мои метания, сердито толкнула его в грудь и отпрянула, обжегшись мимолетным прикосновением:
—Не смей меня трогать! Никогда!
—Я тебя сейчас свяжу,— глухо пообещал он.
—Просто оставь меня в покое.
—Я два дня пытался тебя поймать. Пока не поговорим, не отпущу,— Коул надвигался, все дальше оттесняя меня в тень.
Чудовище упрямое!
—Отстань! Иди к своим друзьям, уверена вы здорово проводите время развлекаясь дурацкими спорами!— еще одна попытка оттолкнуть его с дороги с треском провалилась.
Хеммери, скрипнув зубами, перехватил меня под локоть. Я вцепилась в его пальцы, пытаясь ослабить хватку, но он вцепился во второй локоть.
—Пусти!
Я брыкалась, как могла. Пыталась его пнуть, укусить, одновременно с этим выкручиваясь из его захвата, как змея. Глаза пекло от слез, которые вот-вот были готовы пролиться.
—Уходи!
Коул рывком дернул на себя, так что я с размаха впечаталась ему в грудь, и отскочить обратно не успела
—Евка, хватит,— прижал к себе,— не надо.
Ему ничего не стоило погасить мое жалкое сопротивление — просто сжал в объятиях, не позволяя ни брыкаться, ни вырваться. По-медвежьи сгреб в охапку, и сколько бы я ни дергалась — все зря.
От неравной борьбы я запыхалась. Задыхалась, хватая воздух ртом, до боли жмурилась, чтобы не зареветь.
Никаких слез! Пусть не думает, что я из-за него… Ни за что!
Под моими ладонями, надрывно сокращаясь, гремело чужое сердце. И сам Хеммери дышал так, будто пробежал десять кругов по полигону для экзаменов, будто ему не все равно.
—Ев…
—Пусти,— глухо промычала ему в грудь, и задержала дыхание чтобы не чувствовать его запах.
Когда он стал таким родным? Зачем я позволила себе привыкнуть?
—Извини за этот идиотский спор,— прохрипел он,— мы спорили еще до того, как знакомились с претендентками. Просто игра больших дураков.
—Просто игра?!
Коул тут же прижал сильнее, не позволив отдалиться.
—Да. Тупая игра. И недостойная. Нам казалось, что это весело.
—Вам до сих пор весело.
—Мне нет. Я не думал, что все так обернется. Не хотел… делать больно.
—Но сделал!
Сейчас точно разревусь.
—Прости меня. Я дураком был, Ев! Сначала поспорил без задней мысли, а потом увлекся, забыв обо всем. Мне нравилось с проходить вместе с тобой испытания, нравилось общаться. Ты мне понравилась!
Понравилась? Надо же, какое красивое слово. Не то что мое уродливое «влюбилась».
Рукавом стираю слезы, которые все-таки потекли по щекам:
—Так сказал бы. Признался, не доводил до крайности, не позволял бы себя целовать на глазах у всех. Или годовых экзаменов в виде приза за мое поступление для тебя было недостаточно? Эр-мобиль в хозяйстве полезнее?
* * *
Пытаясь вырваться, я случайно зарядила локтем Хеммери прямо под ребра, от чего он сдавленно охнул и дернулся. Надеюсь, ему было хоть на треть так же больно, как и мне. Задушила бы!
—Хочешь я его тебе отдам? Хочешь?!
Вот так просто? Сказал и даже ничего не дрогнуло внутри?
Я почувствовала себя еще более убогой, чем прежде. Для дурочки из Муравейника все эти атрибуты роскоши кажутся недостижимыми, а для парня из Хайса, выросшего в хорошей семье — ерунда, игрушки, которыми можно запросто швыряться.
—Девке своей отдай. Пусть радуется.
—Нет у меня никакой девки!
—Неужели такой популярный парень к третьему курсу не обзавелся армией поклонниц?— я рассмеялась, но смех прозвучал хрипло и надсадно.
Не умела я играть в такие игры, и учиться не хотела.
—При чем тут поклонницы?— он даже не отрицал, что они были.
—Не при чем. Все хорошо. Отпусти меня, Коул. Завтра рано вставать, первый учебный день, надо подготовиться…а не забивать себе голову мыслями где ты и с кем.
—Кажется, кто-то ревнует?— натянуто улыбнулся Коул, пытаясь перевести все в шутку.
Только у меня не было настроения шутить. Горечь затапливала до самых краев:
—Ревную? Ты серьезно? Я, конечно, не такая умная, как аристократы Хайса и порой слишком наивная, но даже мне понятно, что нет смысла ревновать того, для кого ты просто кукла и предмет спора. Так что нет, Коул. Не ревную. Мне просто стыдно, за то, что я сама липла к тебе, в то время как у тебя была девушка. Может, для кого-то это и в порядке вещей, но только не для меня.
—Нет у меня никакой девушки,— прорычал Хеммери и встряхнул так, что у меня зубы клацнули.
—Ну хватит уже!— я все-таки смогла его оттолкнуть. Дыхание сбилось, в горле пульсировало,— Ты меня совсем за идиотку держишь? Я видела вас в комнате. Забыл? Видела, как она тебя за тебя цеплялась…
Меня сейчас стошнит.
—Ах это…— нахмурился Коул.
Вспомнил бедолага.
—Это! Она прохода мне не дает! Скажи ей, что я ни на что не претендую, пусть уже успокоится. Пусть забирает полностью, с потрохами и тебя, и твой вожделенный эр-мобиль. Мне плевать. Главное, чтобы в покое меня оставила.
От моих слов Коул сморщился так, будто ему целый лимон в рот затолкали. Выслушал всю тираду целиком, потом угрюмо произнес:
—Ее зовут Диана.
—Я уже в курсе!— понимающе улыбнулась я, замерзая изнутри,— Счастья вам, радости и всего самого хорошего, но подальше от меня. Я не собираюсь быть девочкой для битья и бесплатным развлечением для вашей сладкой парочки. Найдите себе другую мишень для издевательств.
—Ев…— парень посмотрел на меня исподлобья,— Ди — моя сестра. Мы близнецы.
Его слова, как удар под дых. Так остро, что даже перед глазами потемнело.
Еще одна Хеммери?! Сестра? Родная?
Как такая кобра могла быть сестрой такого, как… А какого? Чем он лучше? Ничем! Только стелил мягче, а падать все равно оказалось больно
