—Она не заложила тебя перед Райдо. Хотя могла бы!
—Да пошла она! Убью…
Среди парней нарастал недовольный ропот.
—Сунешься к ней, и я тебе лично руки переломаю. Понял меня?— бугай еще сильнее вывернул блондину руку,— только сунься…
Меня трясло так сильно, что стучали зубы. При каждом вдохе в легкие падало раскаленное железо. Сердце гремело!
И вдруг посреди всего это бедлама раздался полный стужи голос Райдо.
—А ну разошлись!
Здоровяк, которого звали Браеном, тут же отпустил Ника и вытянулся по струнке.
Заметив, как Оливио хрипит и держится за вывернутую руку, а с разбитых губ капает кровь, Хонер обвел нас убийственным взглядом:
—Кто был зачинщиком драки?
Парни замялись, а я, скинув с плеч чужую руку, шагнула вперед.
—Я, сэр!
Взгляд прямой, перед собой. Дыхание с надрывом. Мне не стыдно, и я ни о чем не жалею. Пусть наказывает.
У обычно иронично-циничного Райдо брови поползли наверх и голос как-то подозрительно просел:
—Найтли?
—Так точно, сэр. Я первая на него напала.
Он потянул ворот рубахи, и размял шею, склоняя голову то в одну сторону, то в другую.
—Не верю, что говорю это, но минус пять баллов за драку, Ева… В этом году ты первая, кто их получает.
Ну, хоть в чем-то я первая.
—Спасибо, сэр,— отчеканила я.
Райдо уже справился с удивлением и взял себя в руки:
—На факультете гончих вас всего двое, и ваше противостояние недопустимо. Вам надо учиться работать в тандеме. Поэтому я подам прошение в деканат, чтобы на занятиях по всем предметам, вы всегда были в паре.
—Но…— растерялась я, а Доминика и вовсе перетряхнуло,— мы не сможем.
—Тем хуже дня вас. Все, идите отсюда,— раздраженно махнул рукой,— глаза бы мои вас всех не видели.
Ник унесся с полигона первым, а я хромая, плелась где-то в конце. И уже когда мы вышли за ворота, ко мне обратился кто-то из стражей:
—А ты ничего, Найтли. Смелая.
В его голове сквозило неприкрытое уважение.
Тут же влез Браен:
—Если этот болван будет доводить, ты только скажи. Я ему мигом рога обломаю.
—Спасибо,— я благодарно улыбнулась, и, о чудо, получила в ответ улыбки.
Не от всех, конечно, но и того, что увидела, было достаточно, чтобы настроение перестало быть отвратным.
До обеда оставалось еще достаточно времени, поэтому я отправилась в общежитие, чтобы переодеться и принять душ. Не очень-то приятно, когда на зубах скрипит песок, и грязь коркой засохла на волосах.
Стоя под струями горячей воды, я только ойкала, осторожно водя мочалкой по многочисленным ссадинам и царапинам, а когда увидела наливающийся синяк размером со все правое полупопие громко и некрасиво выругалась, нехорошим словом припоминая Оливио. Надеюсь, ему тоже не сладко.
После душа стало намного легче. Я обтерлась мягким полотенцем и, обмотавшись им, вышла в комнату, на ходу прикидывая во что лучше переодеться. Но когда открыла шкаф, меня ждало потрясение.
Все вещи были перерыты и смяты в один небрежный ком!
Но что самое страшное, на месте не оказалось Хайсера со всеми моими деньгами.
Меня обокрали.
—Нет, нет, нет,— я принялась сновать по полкам, в надежде, что он куда-то завалился,— ну нет же!
Я собиралась в выходные пойти в город. Купит кое-что для учебы и, возможно заскочить в Сладкие Грезы за профитролями. А теперь все пропало.
Хайсер исчез, денег на жизнь у меня не осталось.
Глава 8
На всякий случай я обыскала всю комнату. Вдруг он куда-нибудь завалился? Вдруг я его просто не заметила. Может, ведь такое быть?
Наверное, может. Но только не со мной.
Хайсер с моими первыми деньгами, из которых я еще не успела потратить ни одного кредита, бесследно исчез.
—Ну как же…— голос надломился и задрожал, и по щекам побежали первые слезы. Обидно было до невозможности. До дрожи.
Как же я теперь…
Еще спустя три минуты я сидела на кровати и рыдала, размазывая слезы по щекам. Прямо в полотенце, не потрудившись одевшись, босая, все еще мокрая после душа, просто сидела и ревела, уткнувшись лицом в ладони.
Очень было жалко денег. Может, для адептов Весмора такая потеря и вовсе не потеря, но для меня это было подобно катастрофе. Поэтому да, и слезы, и стоны, и причитания. Все было.
В таком состоянии меня и застала Кайла.
Она с кем-то скупо попрощалась в коридоре, толкнула дверь и зашла в комнату, но увидев скрюченную меня, остановилась.
Я посмотрела на нее, шмыгнула носом и снова уткнулась в сырые от слез ладони.
Плакали мои Сладкие Грезы. И новая сумка плакала, и все остальные скромные хотелки девочки из Муравейника тоже плакали.
—И по какому поводу стон?— спросила соседка после того, как десять минут терпеливо слушала мое шмыганье носом и всхлипы.
Я только головой смогла помотать — голос совсем осип и не слушался.
—А все-таки?
Кайла встала прямо рядом со мной, грозно сложив руки на груди, и ждала.
—Не все ли тебе равно,— прохрипела я, вытираясь краем полотенца.
—Твои завывания мешают мне отдыхать,— цинично ответила блондинка,— так что да. Мне не все равно. Я хочу знать, по какой причине ты тут концерт устроила.
Скрывать ине было нечего, поэтому я горько простонала:
—Меня обокрали-и-и-и.
—А у тебя было что красть?— ухмыльнулась она.
—Хайсер.
Кайла сказала весомое:
—Пффф,— и отошла к своей кровати,— нашла из-за чего выть.
—На нем были все мои денежки. У меня больше ничего нет.
Я начала икать и выглядела, наверное, совсем жалко, потому что белобрысая сморщила нос и отвернулась к зашторенному окну. Помолчала немного, а потом будто нехотя произнесла:
—Собирайся и иди в отдел обеспечения.
—Зачем. Думаешь мне новый хайсер дадут? Там дураков нет.
—Конечно, нет. Они здесь, в этой комнате,— совсем неласково откликнулась она,— ты разве не знаешь, что все хайсеры именные? Что их никто и никогда не крадет, потому что в этом нет смысла? Без добровольного согласия хозяина им нельзя воспользоваться. Он превращается в простой кругляш, которым разве что ножки у мебели можно подпирать.
Прекратив рыдать, я недоверчиво уставилась на соседку, а она, понимая, что я ничего не понимаю, обреченно закатила глаза.
