Мне бы ее уверенность. После публичного позора при распределении, стычки с Лексом и отлучения от дополнительного этапа, моя уверенность порядком поугасла. А уж после того, как белобрысая при всех назвала меня нищенкой, так и вовсе не хотелось на люди выходить. Мне было неуютно, и с каждой секундой тревога все больше просачивалась в сердце.
Что я здесь вообще делаю? С чего взяла, что смогу поступить и учиться среди них? Они же все смотрят на меня свысока.
—Как думаешь, когда доставят наши вещи?— соседка повернулась ко мне лицом и медленно моргнула.
Только сейчас я обратила внимание, что голос у нее был слишком плавный и речь слегка замедленная, певучая, будто она только что проснулась и пытается понять, что вокруг происходит, попутно заново вспоминая каждое слово. При этом взгляд лучистый, ясный, и не слишком разумный. У нас в Муравейнике Тошка такой был. Мы его блаженным звали…
—Не знаю,— я как можно равнодушнее пожала плечами. Не говорить же, что из вещей у меня то, что на мне, да старье, оставшееся в лачуге у сторожа.
Рыжая уставилась пристально и с внезапным интересом, будто только сейчас впервые заметила:
—Ты и правда из Муравейника?
—Да.
—И как там?
Вопрос меня немного озадачил. Как в Муравейнике? Обычно. Я привыкла. И к грязи, и к бедности, и к тому, что постоянно что-то случается, и к узким неуютным улочкам, и ко всему остальному.
—Чудесно. Что ни день, то праздник.
Она хлопнула глазами и совершенно бесхитростно переспросила:
—Правда? А мне говорили, что там жутко. Что люди живут в крошечных комнатках и еды нормальной нет,— она осеклась на середине фразы, озадаченно потерла бровь, а потом добавила,— врали, наверное.
Точно блаженная…
Мне она показалась не только странной, но и забавной. Рыженькая, яркая и в то же время открытая, как ребенок. В ней не было заносчивости, как у остальных жительниц Хайса, не было злости, а вот наивного любопытства — хоть отбавляй.
—Может познакомимся?
—Ой, я и забыла,— она смущенно приложила ладонь к щеке и шепотом произнесла,— Я-Стелла. Стелла О’Харди.
—А я Ева. Ева Найтли.
—Красивое имя,— промурлыкала она, и спустя пару секунд потеряла ко мне интерес, потому что ее привлекла птица, с громким хлопаньем крыльями приземлившаяся на наш подоконник.
Чтобы как-то занять время я тоже прошлась по комнате, заглянула в душевую, которая как по мне была очень даже ничего, выглянула в окно — оно выходило на площадку перед входом, потом зачем-то заглянула под кровать, но ничего кроме пыли не обнаружила. Под старым покрывалом обнаружилось не менее старое постельное белье. Тусклое, застиранное, местами украшенное россыпью крошечных дырочек. Наверное, цветы на нем когда-то были яркими и выразительными, но сейчас от них остались только размытые пятна.
Я потрогала подушку и убедилась, что она жесткая, как кирпич. После того, как тщательно взбила, расправляя слежавшиеся комья, стало немного лучше. Одеяла не было. Вместо него такой же застиранный, как и все остальное, пододеяльник с круглый отверстием посередине. Матрас — отдельная песня. Из него то тут, то там торчали остренькие тычки и подозрительно пахло прелыми вениками. Я попробовала взбить и его, но только исцарапала руки и зачихала. Тогда решила перевернуть, но стоило его только приподнять, как на пол что-то шлепнулось. Какой-то серый конверт. Не слишком пухлый, но и не совсем плоский.
Не знаю, что меня заставило так поступить, но я поспешно подхватила его с пола и сунула обратно, после чего настороженно оглянулась на Стеллу. Она ничего не заметила, сидела на подоконнике и, разбирая пальцами густую косу, смотрела на синее небо за окном. Что-то напевала.
Наверное, надо было сказать о своей находке Бейле, или куратору, но я решила оставить его себе. Почему? Да потому что жуть как любопытно стало, что же в этом конвертике хранилось, и почему его спрятали в таком дурацком месте.
Я только одним глазком гляну, и тут же отдам. Обещаю!
Глава 6
Однако удовлетворить свое любопытство я так и не смогла, потому что в коридоре раздался зычный голос Райдо.
—Претендентки! На выход.
Я подскочила, Стелла едва не свалилась с подоконника, за стеной что-то громко рухнуло на пол, со всех сторон послышался топот ног и причитания. Звукоизоляция в этом корпусе оказалась не очень. Даже в нашем старом доме в Муравейнике и то не было такого грохота, если только маменька не закатывала очередную сцену с показательным раскидываем вещей и битьем посуды. Такие сцены в основном предназначались мне, как самой неблагодарной девице на свете, и выработали у меня стойкую привычку куда-то бежать и что-то делать. Поэтому в коридоре я оказалась первая. Выскочила, со всего размаха впечатавшись в могучую грудь Хонера, и точно бы свалилась к его ногам, если бы он меня не подхватил.
—О, Найтли. Похвальное рвение,— ухмыльнулся он, ставя меня на ноги, как куклу,— только вот ты-то как раз мне и не нужна.
К этому времени в коридор выскочили остальные девочки, и даже те, которые расположились на втором этаже, успели спуститься и теперь настороженно наблюдали за нами. И снова я оказалась в центре внимания.
—Все устроились?— медленно обернувшись вокруг своей оси он каждую удостоил хмурого взгляда.
Послышались робкие «да», и темные брови куратора еще сильнее сошлись на переносице.
—Так точно, сэр!— выпалила я.
—Молодец, Найтли,— хмыкнул Райдо,— соображаешь. Пять баллов лично от меня. За обучаемость.
Пять баллов нелишние, но недовольства в глазах остальных девочек добавилось.
—Итак, курочки мои волшебные, нам предстоит сбор и обсуждение дополнительного этапа, за счет которого вы сможете набрать баллы и хоть как-то конкурировать с парнями. Не все,— тут же добавил, окончательно спуская с небес на землю,— больше части из вас это не поможет. Минимальный балл для поступления — пятьдесят. Вас ждет три тура, в каждом из которых можно набрать по двадцать баллов. Плюс дополнительный — тоже двадцать.
—Это же восемьдесят!— с воодушевлением произнесла темнобровая.
—Я очень рад, что среди нас есть такой великий счетовод как вы, мисс Морей,— невозмутимо произнес Хонер, и она тут же покраснела до кончиков волос,— однако навыков счета для поступления мало. И каждый из этих баллов вам придется буквально выгрызать. Гарантирую.
—Это нечестно,— надула губы Лесса,— почему нельзя сделать такие условия, чтобы девушкам было легко поступить. Зачем все эти трудности? Чем мы хуже?
—Ответьте мне на один вопрос, прекрасные мои,— произнес он таким тоном, что все возмущенные шепотки тут же замолкли,— кто из вас, так рвущихся сюда попасть, помнит о том, что Весмор это не школа благородных девиц, в которой учат хорошим манерам, и не пансион, где между занятиями можно устраивать затяжные чаепития с обсуждениями нарядов и причесок. Это Академия одаренных…
