—Веди,— Лекс подтолкнул меня к дому, и я поспешила вперед, ибо чужой интерес был слишком уж навязчивым и неприятным.
Не успели мы дойти до крыльца, как дверь распахнулась и на порог выступила Карла, а за ее спиной маячили любимые сестры. Они вставали на цыпочки, не скрывая любопытства вытягивали шеи и жадными взглядами облизывали моих сопровождающих.
—Что, не успела поступить, как уже выгнали?— спросила мачеха с изрядной долей злорадства,— я же говорила, мозгов не хватит, чтобы учиться. В Академию она сунулась. Вот дуреха. Твой предел — посуду мыть, да метлой махать.
Эмми и Камилла подленько и нарочито громко рассмеялись, а почувствовала, как запылали кончики ушей. Черт, как же стыдно…
—Мисс Найтли успешно готовится к испытаниям,— холодно осадил Мерран, стирая улыбки с лиц дорогих родственников,— а мы здесь по причине расследования исчезновения ее отца.
Глава 10.2
—Вон оно что. Муженька моего, значит, решили разыскать,— Карла сморщилась,— тот еще проходимец был. Знаете, что сделал? Притащил домой своего приблудыша от портовой девки! В семью! Представляете? А когда сбежал не позаботился с собой эту обузу забрать. Мне скинул. Я ж ее как родную растила. Кормила, поила, ночами не спала…
—Да-да, я в курсе вашей животрепещущей истории,— отмахнулся Мерран,— лучше скажите, остались ли какие-то вещи вашего мужа.
—Да откуда ж,— мачеха всплеснула руками,— как мерзавец сбежал, я большую часть выкинула, а что смогла — продала. Я же одна с двумя детьми осталась. То есть с тремя…
Меня за ребенка она не считала. Я была источником полезных подарочков, только и всего. Если бы не эта моя особенность, то она бы выгнала меня и глазом не моргнув.
—Тогда я хочу увидеть Евины вещи. Они-то сохранились?
Мачеха сердито набычилась:
—С чего бы мне их хранить? Евка обманула нас, предала и сбежала из дома. Конечно, я ничего не стала беречь. Девочкам своим раздала. Им нужнее, а эта,— пренебрежительный кивок в мою сторону,— пусть теперь академию вашу объедает, а от меня больше ни медяка не получит!
У меня внутри вскипело. Я шагнула. намереваясь высказать дорогой мачехе, все что о ней думаю, но Лекс, гад, не пустил. Ухватился за пояс и на себя потянул, не позволив сделать и шага.
Тем временем Мерран скупо улыбнулся:
—Значит, отказываетесь помогать следствию? Так и запишем,— достал из нагрудного кармана блокнот, сделал размашистую запись и в конце поставил жирную точку,— записал. Ждите в гости стражей с обыском.
Карда тут же побелела и пошла на попятный:
—Ну что же вы…ну как же… мы законопослушные граждане и всегда готовы помочь.
—Тогда будьте добры, предоставьте Евины вещи. Все!
—Конечно-конечно, сейчас девочки все приготовят,— засуетилась Карла,— Камилла, Эмми, живо несите ее барахло! Все до тряпки! А вы, гости дорогие проходите пока на кухню. Я угощу вас лучшим чаем в Муравейнике.
—Вы так любезны,— улыбнулся Мерран одними губами,— с удовольствием отведаем вашего чая.
Это он зря, конечно… Бледный отвар с запахом ссаного веника еще ни у кого особого восторга не вызывал.
Мы прошли на кухню. Там было все по-прежнему, разве что грязной посуды в раковине накопилось.
—Что уставилась? Возьми и помой, раз уж пришла,— скомандовала мачеха.
—Ева, подойди ко мне,— не оборачиваясь потребовал Мерран,— ты здесь чтобы помогать следствию, семейные дела в свободное время.
Спас.
—Да, магистр!
С наигранным сожалением я развела руками, мол с радостью бы все переделала, и посуду бы помыла, и полы, и постирала, и еды наготовила, но начальство не велит. Карла аж пятнами пошла, а когда вернулись сестрички с охапками моего барахла, и вовсе смерила меня таким взглядом, будто я ее обокрала.
—Итак, что у нас тут?
—Одежда, обувь…— с придыханием принялась перечислять Эмми, при этом не забывая вставать так, чтобы ее пышная грудь бросалась в глаза и стрелять игривыми, но вместе с тем наивно-беспомощными взглядами на Лекса.
Он вроде как внимания не обращал, на пару раз глаз начал сползать в зону декольте.
—Слюни подбери,— прошипела я, улучив момент, за что была удостоена ментального обещания быть освежеванной и посаженной на кол.
—Это все не то,— магистр только мельком глянул барахло и раздраженно обратился к мачехе,— должны быть еще какие-то вещи. Не одежда.
Мне тоже было интересно куда ушли мои мелочи. Пусть их было немного, но они все-таки были.
—Все сложено в коробку. Коробка в чулане,— проскрипела Карла,— Ева принеси.
«Сложено» — это очень громко сказано. Все мои безделушки небрежным комком были запиханы в старый короб. Что-то смято, что-то порвано и явно чего-то не хватало.
Когда я вернулась с этим добром на кухню, меня просто разрывало от обиды, но я старательно улыбалась, делая вид, что все в порядке, пока Мерран копался в моих вещах.
—Это что?— он вытянул из общей кучи некогда белую тряпицу, которая уже пожелтела от времени. Посмотрел на меня вроде с улыбкой, но взгляд при этом оставался убийственно холодным и внимательным.
—Платочек,— я пожала плечами, забирая вещицу из его рук,— он у меня всегда был. Сколько себя помню
—Здесь не твои инициалы,— он отобрал ее обратно и развернул, демонстрируя выцветшие буквы И.Л.
—Так папаша ее притащил, замотанной в эту тряпку. Поди у марамойки своей взял.
—Проверим,— Магистр бесцеремонно спрятал платок в одном из карманов широкого плаща, и кивнул Лексу, указывая на выход.
Кажется, обыск завершился и пора было уходить. Я не против. Отчий дом и раньше был не слишком дружелюбным местом, а сейчас и вовсе давил так, что было тяжело дышать.
—Когда негодница вернется домой?
—Если поступит, то через пять лет.
Карла пренебрежительно фыркнула, ясно показывая, что она думала о моих шансах на поступление.
—Значит скоро.
—Есть подозрения, что Еве угрожает опасность и это связано с ее пропавшим отцом. Поэтому она под особым присмотром,— прохладно добавил Мерран,— и будет под ним столько, сколько потребуется.
—А мы?— тут же встрепенулась Карла,— нам ведь тоже может грозить опасность. Вы должны забрать нас с собой.
Просто невиданная наглость. Я аж дыхание затаила в ожидании того, как Мерран их пошлет, но, к моему дичайшему удивлению, он согласился:
—Вы правы. Это касается всего семейства. Я готов принять вас и ваших дочерей в Весморе.
Камилла громко охнула и схватилась за сердце, а Эмми захлопала в ладоши:
—Мы будем жить в Академии.
