Он попытался уйти, но я уже была на грани отчаяния, поэтому оббежала его и привалилась спиной к двери эр-мобиля, не позволяя ее открыть.
—Стойте!
Мужчина тяжко вздохнул. Уперевшись руками в бока, запрокинул голову к небу, подставляя лицо под капли дождя:
—Боги, как я устал,— вздохнул,— Значит, по-хорошему ты понимать не хочешь…
Я всхлипнула:
—Вот, смотрите! Вот!— задрала рукав, обнажая ажурную бабочку на запястье,— у меня такие метки появляются. То кружочек, то лепестки переплетённые, то птица, а сейчас вот бабочка.
Я стирала с нее влагу, надеясь, что так этот напыщенный мужлан сможет ее лучше рассмотреть.
—Они сами появляются, понимаете? И я могу передавать их другим, награждая каким-нибудь даром. Матушке молодость продлила, одна сестра поет как птица, вторая может есть ведрами и толстеть,— я перечисляла первое, что пришло в голову,— а эту метку я не отдала никому. Специально себе оставила, чтобы поступить в академию. Из дома потому и сбежала, что ее отобрать хотели…
—Что у тебя появляется?— глухо переспросил он и во взгляде проскочило что-то волчье.
—Отметины…
Зеленые глаза угрожающе прищурились.
—Ну…вот же…метки,— я подняла бабочку повыше.
На квадратных скулах заходили желваки.
—Пятнышки?— заискивающе улыбнулась.
Мужчина схватил меня за запястье и, кажется, даже зарычал:
—Это не подарочки! Не метки! И не пятнышки! Это руны!— он тряс моей рукой, и я следом за ней вихлялась из стороны в сторону,— руны созидания! Бестолочь ты деревенская.
И, не разжимая хватки, потащил меня к воротам, напрочь позабыв о своем эр-мобиле. ***
За воротами нас встретил уже знакомый дед с кустистыми бровями:
—Магистр Мерран, вы зачем нищенку к нам притащили? Я ее только отвадил…
—Здравствуй, Висмор,— кивнул мужчина и потащил меня мимо старика в сторожку, скромно стоявшую по правую руку,— не беспокоить!
Не очень ласково он затолкнул меня внутрь, захлопнул дверь и произнес:
—Рассказывай!
Что рассказывать я не знала. Вроде снаружи уже все что могла поведала, поэтому просто уставилась на него обиженным волчонком. Не так я себе все это представляла. Ох, не так.
—Я жду!
—Я уже сказала все, что есть. Вот метка…— словив грозный взгляд, тут же поправилась,— руна. Вот я. Хочу поступить в вашу академию. Все.
—Меня интересует откуда у жительницы Муравейника взялся дар Созидания.
—Я ж откуда знаю,— пожала плечами,— уродилась такая.
—Кто еще в роду с даром был?
—Никого вроде.
—Не бывает так. Созидание никогда на пустом месте не возникает, только по наследству переходит.
Ответа у меня не было. Я никогда не задавалась вопросом откуда берутся «подарочки», и почему они появляются только у меня.
—В семье еще есть хоть какие-нибудь одаренные?
—Нет. У остальных только то, что я подарила.
—Да-да, я слышал. Молодость, возможность жрать без остановки и песенки,— сквозь зубы процедил он. Почему его это так злило, я понять не могла. Меня больше волновал другой вопрос:
—Я могу попытаться поступить в академию?
Он прошел мимо меня, зачем-то выглянул в узкое окно, за которым не было ничего кроме темноты и сдержано произнес:
—Дар есть, значит можешь попытать свои силы.
—Спа…спаси…бо
—Хватит трястись,— сказал, не оборачиваясь.
Обманывать магистра и, возможно, своего будущего преподавателя я не посмела:
—Замерзла я.
—Так переоденься.
—Не во что. Я из дома налегке убегала.
Он все-таки обернулся и взглянул на меня, не скрывая раздражения:
—Кто так делает вообще? А если бы не получилось добраться? Если бы я не задержался в городе и не приехал так поздно, так бы всю ночь и тряслась?
Я виновато опустила голову и шмыгнула носом.
Магистр в два шага пересек тесную сторожку и сорвал с крючка какой-то серый то ли халат, то ли балахон и сунул его мне в руки.
—Держи.
Я поблагодарила и ушла переодеваться в крохотный закуток в углу. Торопливо стащила с себя сырое тяжелое платье, бросила его на низенький топчан и переоделась в новое. Вернее старое, но хотя бы сухое. Пахло оно табаком, лежалой травой и мазью от ревматизма. А еще оно было настолько большое, что мне пришлось замотаться в него чуть ли не в трое, и вдобавок перехватить на талии растрепанным поясом, от которого тянулись длинные нитки.
В итоге стала еще больше похожа на оборванку.
—Если поступишь — будет тебе форма,— словно прочитав мои мысли произнес магистр Мерран,— обеспечение адептам академии назначается в зависимости от сословия. У тебя будет немного, но все-таки будет, и голодной точно не останешься.
Я никогда не голодала, так что жаловаться тут грех, но новость о содержании очень порадовала.
—Тебе повезло, что не придется долго ждать. Первый этап женского отбора начнется завтра днем.
—А есть еще мужской?
—Есть общий. Но поскольку девушек в академии гораздо меньше, и они заведомо слабее, то им дается небольшое преимущество, в виде помощника со старших курсов, и дополнительный этап для набора баллов.
Я приуныла. Мне казалось, что самое сложное — это добраться до академии, а потом все будет как по маслу. Покажу метку, пройду испытание, например сочинение как в школе. И все — уже адептка Весмора. А тут какие-то помощники, дополнительные этапы, общий набор баллов. Справлюсь ли?
Глава 1.5
Когда я вышла из своего укрытия, неуверенно приглаживая сырые волосы, он требовательно произнес:
—Покажи руну.
Я не посмела ослушаться и протянула ему руку, на которой красовалась бабочка.
Магистр поднял ее ближе к глазам и долго рассматривал. Потом прикоснулся и от неожиданности я даже дернулась, потому что место прикосновения опалило горячей волной, а по контуру пробежалось и угасло серебристое свечение.
—Не зрелая еще. Сколько дней?
—Сегодня утром появилась.
—Для такого маленького срока неплохо.
Это была не похвала, а констатация факта, но я все равно довольно зарделась.
—Сколько всего рун уже было?
—С десяток.
—И ты все их раздала?— посмотрел исподлобья, и дождавшись моего кивка, строго произнес,— крайне неосмотрительно.
—У меня, знаете ли, как-то особо и не спрашивали. Хочу я их отдавать или нет
