—Мама!— тут же возмутилась Эмма,— мы что оставим ее здесь? У нее же…
—Идемте.
—Но сейчас же моя очередь,— простонала Камилла,— она должна отдать… Я хочу…
—Рот закрой!— рявкнула Карла,— Все потом! Уходим!
Сестры синхронно развернулись в мою сторону и уставились так, будто я их собственноручно обокрала.
—Живо!— через плечо прикрикнула Карла, потом в полголоса добавила,— растяпы бестолковые…вдвоем за одной усмотреть не смогли.
Девушки сердито переглянулись, взглядами обвиняя друг друга, и поплелись следом за матерью.
—Что за реестр созидающих?— шепотом поинтересовалась я, наблюдая, как мачеха и сестры, сердито накручивая бедрами, уходят прочь.
—Я его только что придумал,— ответил магистр, а потом тоном, от которого по спине прошел озноб, добавил,— с этого дня тебе запрещено выходить за пределы академии без сопровождающих.
—Это если я поступлю…
—Уж постарайся.
После этих слов он обратился к Висмору:
—Если эта мадам и ее дочери снова появятся, то за ворота не пускать. Ничего от них не предавать. И если потребуют встречи с Евой, ставить меня в известность.
Чего это он так разозлился?
—Да-да, я все понял,— дедан кивал и сурово смотрел на меня из-под своих роскошных седых бровей,— глаз с нее не спущу.
Я съежилась. Только личного надзирателя мне и не хватало.
—Ты еще здесь?— Маррен снова переключился на меня и выглядел недовольным,— отбор начинается через час.
Глава 3
В свертке оказалась одежда. Темно-зеленое платье с простым кремовым подъюбником, нательная рубаха с короткими рукавами и легкие ботиночки. Все ношеное, но чистое и безукоризненно отглаженное.
Я переоделась и, жалея, что в сторожке нет ни одного, даже мало мальского зеркала, кое-как переколола волосы.
—Голодная поди?— спросил Висмор, наблюдая за моими приготовлениями.
—Нет, что вы…
—А живот тогда почему урчит?
Как раз в этот момент раздалась особо заунывная трель, поэтому я смутилась.
—Свалилась на мою голову,— ворча и причитая, он начал открывать один за другим маленькие деревянные ящики.
На столе появился хлеб, кружка молока и кусочки мяса, весьма неприглядного вида.
—Чем богаты,— он развел руками, а я, поблагодарив за щедрость, принялась за трапезу.
Старалась жевать размеренно, а не заглатывать еду, как большеротые ратаны, которые жили в грязном пруду на окраине Муравейника.
—Ты не рассиживайся. Тебе еще до старой башни бежать.
Я понятия не имела, где эта старая башня расположена, поэтому поспешно затолкала в себя все, что осталось, еще раз поблагодарила хозяина сторожки и выскочила на крыльцо. Правда тут же заглянула обратно:
—Куда идти-то?
—Ох, бедовая,— проскрипел он и вышел на крыльцо,— вдоль ограды до конюшен, потом налево. Увидишь два двухэтажных дома — это архив. Между ними тропка узкая. Протиснешься. Попадешь в сад. Через него по диагонали, а там через забор и на месте. Запомнила?
—Конюшни, налево, протиснутся, сад по диагонали, забор.
Вроде все так. Не желая больше тратить ни минуты, я отправилась в путь.
Если ночью Весмор показалась мне зловещей махиной, притаившейся в тьме, то теперь, когда светило ласковое солнце, все выглядело иначе.
От резных ворот к массивному зданию академии шла широкая мощеная дорога, а по обе стороны от нее раскинулись изумрудные газоны, настолько яркие, что даже захотелось наклониться и проверить, а не облиты ли они краской. От главной дороги во все стороны ровными лучами расходились дорожки поменьше. Они были усыпаны красной мраморной крошкой, а по бокам красовались низкими, стриженными под квадрат кустиками.
Я даже задержалась на пару секунд, не в силах отвести взгляда от явившейся мне завораживающей картины. Я хочу здесь учиться! Просто до дрожи!
Для этого надо поступить.
Быстрым шагом я прошла вдоль забора до конюшен. Здесь пахло сеном, лошадьми и рассохшейся кожей. Очень хотелось посмотреть поближе на красавцев, фыркающих в стойлах, но я проскочила мимо.
Миновав конюшни, я вывернула к тем самым двум двухэтажным домам, о которых говорил Висмор, и его небрежно оброненное «протиснешься» заиграло совсем другими красками.
Потому что это «протиснешься» означало, что надо выдохнуть, втянуть попу и весьма не кстати обнаружившуюся грудь, и бочком, рискуя позорно застрять, просочиться сквозь узкую щель.
Далее передо мной раскинулся сад, и он совершенно не походил на те крохотные зеленые пятачки, которые доводилось встречать в Муравейнике. С ровными рядам плодовых деревьев, переходящих в буйство малинника, раскидистыми вишнями, опустившими ветки под тяжестью ягод, и сотнями кустов разноцветных роз, он казался поистине бесконечным.
Красиво. Только идти мне надо было по диагонали и до другого конца. Поэтому я бежала сломя голову, а по пути нашла и заросли крапивы, и поле колючего крыжовника, и свеже подкормленные молодые посадки. Пришлось даже обходить небольшой, заросший лотосами пруд.
Потом меня ждал забор, и на первый взгляд он казался совершенно неприступным. Я долго бродила вдоль него, пытаясь найти место, чтобы перелезть и гадая, а был ли другой путь до старой башни. Не такой долгий и грязный. В итоге нашла неплотно прибитую доску, сдвинула ее в сторону и проскочила в открывшую дыру. Доску потом аккуратно вернула на место, мало ли пригодится.
Впереди уже маячила старая башня. Совсем невнушительных размеров, с плоской крышей и узкими бойницами, нелепо раскиданными по стенам. Одна единственная дверь была плотно закрыта и охранялась молчаливым стражником.
На площадке перед башней уже собралась взволнованная толпа. Человек тридцать. И все девушки.
Кто-то из них смеялся, кто-то нарочито громко рассуждал о том, как легко поступит в Академию, а некоторые ходили из стороны в сторону, не находя себе места от волнения.
Меня встретили подозрительно, протыкая настороженными, оценивающими взглядами, будто каждая из претенденток на поступление видела во мне коварную соперницу. А я…
Я малодушно радовалась тому, что Мерран принес мне одежду. Потому что будь на мне те лохмотья, в которых я сбежала из Муравейника, или старый халат жены Висмора, меня бы точно засмеяли.
Не желая привлекать к себе лишнего внимания, я встала в сторонке и с любопытством слушала, о чем говорили остальные.
—Меня уже ждет комната в главном корпусе,— произнесла худенькая, бледная, как поганка блондиночка, надменно глядя на своих собеседниц.
—Так уверена, что поступишь?
