Значит, Коула уже отправили…
Даже взглянуть не дали.
Что ж так тошно-то.
Занятие по топографии я высидела с огромным трудом. Мысли расползались как тараканы, и все время, что преподаватель бухтел у доски, я скакала от одного воспоминания к другому. Как познакомились с Хеммери, как преодолевали препятствия, как он мне помогал, наш первый поцелуй. Потом врывались картинки: Коул в обнимку с Эмми.
Предатель! Но он не заслужил того, чтобы его отправили прочь из Весмора. Это наше с ним личное дело, наши неказистые отношения, наша неудача. При чем здесь учеба? И даже причина, которую озвучивал Райдо — мол гончую с закрепом на важное дело коротит из-за любовных переживаний — и то не казалась достойной. Справилась бы я со своими переживаниями, не сахарная.
Неприятно признавать, но Диана права. Это моя вина.
Поле топографии нас ждало практическое занятие с магистром Хейденом. Мы уже изучили все простейшие энергетические контуры, научились нащупывать их внутри собственного организма и теперь предстояло научиться находить и анализировать их у кого-то другого.
Нас в группе было всего двое, поэтому выбор не велик.
Последнее чего мне хотелось — это лапать Ника, но преподаватель был неумолим.
—Вы сколько угодно можете враждовать между собой, но в критической ситуации, когда вас будет объединять общий враг, должны будете прикрывать друг другу спины и вытаскивать.
—Мы не враждуем,— холодно отозвался Ник,— у нас нейтралитет.
Не соврал. После случая в катакомбах наши отношения изменились. Нет мы не стали закадычными друзьями, не ходили за руку и не хихикали по углам, обсуждая последние сплетни. Конечно нет. Но и прежней ненависти больше не было. Ник не мешал мне, я не мешала ему. Мы просто научились жить на одной территории и не трогали друг друга.
Оливио протянул мне раскрытую ладонь, и я без сомнения вложила свою.
—Почувствуйте тепло другого.
—У нее руки, холодные, как у лягушки.
—А у него потные.
Помириться помирились, а привычка покусывать осталась.
Магистр Хейден не обращал на наши причитания никакого внимания.
—Закройте глаза. Настройтесь.
—Слышала? Глаза закрой.
—Сам закрой.
Вот так ворча и переругиваясь, мы с трудом продирались сквозь хитросплетения чужих энергетических потоков.
У Оливио было сильное сердце, да и каналы все четкие и яркие. Жесткие, как у дровосека. Лечить и исправлять там было нечего.
—О, боги, что это за фигня,— простонал он.
—Что вы видите, адепт Оливио,— участливо поинтересовался преподаватель.
—Какая-та мешанина. Вот здесь,— указал пальцем мне на грудь, потом на голову,— и здесь.
—Адептка Найтли больна?
—Здорова, как лошадь. Но я не могу понять, что такое пульсирует…
—А это ее сердечные переживания.
—Так!— возмутилась я, выдергивая у Ника свою ладонь,— оставьте в покое мои переживания. Они никого кроме меня не касаются! Что это вообще за наглость такая.
Магистр Хейден проигнорировал мой протест и снова обратился к Оливио.
—То, что ты увидел — это душевная боль. Против нее бессильны и лекари, и все остальные. Если вдруг в бою, или в другой сложной ситуации ты нащупаешь такое — не трать силы и время. Тут не помочь. Все, что вы можете — это бороться с физической болью. Найтли, спасибо за демонстрацию.
—Я так рада, что помогла,— пробухтела с сарказмом.
—На следующем занятии мы отправимся в лазарет, и посмотрим контуры бедолаг, которые действительно плохо себя чувствуют. На сегодня все.
После этих волшебных слов Доминик испарился, а я собиралась неспешно. В голове гудело, эмоции на разрыв, но сомнений больше нет.
Подступив к преподавательскому столу, я твердо произнесла:
—Я готова отдать вам руну в обмен на сведения об амулете.
Хейден поднял на меня непонимающий взгляд
—Тебе зачем это?
—Хочу во всем разобраться сама.
Он тяжело выдохнул, сквозь неплотно сжатые губы, и покачал головой:
—И без тебя разберутся. Что ты делаешь?!
Я расстегнула верхние пуговицы и спустила рубашку с плеча, демонстрируя все еще бледный контур цветка
—Она может стать ваша.
Глаза жадно блеснули, но голос магистра оставался по-прежнему спокойным
—Ева, не стоит. Руна — вещь ценная, а информация, о которой я говорил, на самом деле сплошная ерунда. Поверь, оно того не стоит. Мой предложение было опрометчивым и недопустимым.
Я упрямо мотнула головой:
—Я хочу знать. Ректор сказал, что Хеммери вернут обратно, когда с этим делом будет покончено. Значит, я должна сделать это как можно быстрее.
Кажется, он сказал что-то очень неприличное. Я не разобрала отдельных слов.
—Найтли! Цель у перевода Хеммери — обезопасить тебя, а не спровоцировать на поиски!
—Да мне плевать какая цель,— я пожала плечами,— мне нужно разобраться с этим делом как можно быстрее. Поэтому я предлагаю вам руну в обмен на сведенья об амулете. Если откажитесь — буду искать кого-нибудь еще.
—Кого?— насмешливо спросил магистр.
—Не знаю. Но в конце концов я гончая, с закрепом. Так что разберусь.
—Найтли!
—Вы подумайте над моим предложением. Но не слишком долго,— я натянула рубашку обратно на плечо и застегнула пуговицы,— а то я отдам ее кому-то другому.
С этими словами я прихватила сумку и убежала из аудитории.
После разговора с Хейденом я чувствовала себя так, будто вот-вот и у меня хвост загорится. Может, он прямо сейчас рассказывает ректору о том, что удумала бестолковая адептка Найтли и Хор’рейн сидит такой за столом, глаза рукой прикрыл и в полголоса:
—Ну дурна-а-ая. Давайте ее выгоним и дело с концом.
Вряд ли Райдо, читая лекцию о моей безрассудности, рассчитывал на то, что уже на следующий день, я решу, что засиделась, и что надо срочно действовать, дабы вернуть несправедливо удаленного Хеммери.
Наверное, цель у той речи была иная, но увы…
Остаток дня я провела, как на иголках, а вечером, когда уже стемнело и комендантский час был в разгаре, долго смотрела на темное окно в корпусе напротив. Смотрела, думала, вздыхала. Потом взяла учебник по рунам и села напротив Кайлы, обложившейся со всех сторон книгами, тетрадями, журналами.
Я все равно считала, что госпожа Нора излишне ко мне цепляется, но делать-то нечего. Все, что я могла — это просто учить. Просто вызубрить все эти черточки и линии, все эти наклоны, нажимы и хвостики так, чтобы от зубов отлетало.
