По второму предмету, который она у нас вела, было немного проще. Там занятия проходили в группе, и придираться на пустом месте на глазах у других адептов Нора не могла, тем более после того Доминик прилюдно спросил про разницу в оценках. Так что там я была если уж не в хорошистах, то в крепких середняках точно. Но это не значило ровным счетом ничего.
И если остальных экзаменов я ждала со смирением, то ее — с тихим ужасом и содроганием. Завалит и глазом не моргнет. Одна надежда, по другим предметам набрать баллов столько, чтобы суммарно хватило пройти дальше.
Как и многие адепты я начала заниматься общественной работой, чтобы набрать еще немножко очков. Помогала убираться, разносила письма, мыла посуду на кухне. Но больше всего мне нравилось в библиотеке. Мистер Бор выдавал мне банку с клеем, тоненькие сетчатые пластинки, кисточки и зажимы. Отправлял в самый дальний конец библиотеки, чтобы не мешала преподавателям и адептам, и уже там, я клеила корешки, подшивала страницы и латала прорехи на корочках. А заодно и сами книги листала, порой находя что-то интересное.
Вот именно с такой подработки. Я и сбежала, чтобы наведаться к Стелле.
В этот раз удача была на моей стороне. Женский корпус утопал в безмолвии, никто не бродил по коридорам, из комнат не доносились звонкие голоса, а комендантше так и вовсе не до чего дела не было. Она читала маленький томик любовных историй, и так колоритно краснела и обмахивалась ладошкой, что все вокруг хихикали.
Я без проблем добралась до Стеллиной норы. И убедившись в том, что рядом никого нет, опустила ручку двери.
Заперто.
Но к этому я оказалась готова. Поэтому достала из кармана заранее припасенную шпильку и, запихав ее в замочную скважину, принялась аккуратно двигать, пока не раздался тихий щелчок.
Еще раз оглянувшись, я тихонько проскользнула внутрь, в царство сердец. От красноты пестрило в глазах, но у меня не было времени любоваться этой красотой. Я сразу бросилась к тумбочке, схватила с верхней полки блокнот и принялась его листать.
Там не было ничего кроме ровных столбиков имен, написанных убористым почерком. Первый курс, второй, третий, четвертый, пятый. По факультетам, по алфавиту, одно за другим.
Напротив одних имен стояли галочки, напротив других крестики, у третьих минусы, а у некоторых сердечки.
—Ничего не понятно.
Я нашла свое имя — возле него стояла галочка. Нашла Кайлу — у нее крестик. У Хеммери тоже крестик. У Верано — жирный минус.
Потом я проверила жертв — у них оказались сердечки. Не знаю, что это значило. Но кроме них в списках было еще десятка два «сердечных», а напротив самой Стеллы, так и вовсе красовались три сердечка.
В полнейшей растерянности я вернула блокнот на место и покинула комнату.
Так странно. Глупо. И тревожно.
Что значат эти списки? Если в них что-то важное, или просто бредовые мысли странной подруги?
Весь вечер я мялась, прежде чем признаться Кайле. Она выслушала меня молча, сосредоточенно кивала, в конце спросила:
—Ты дурная или как?
—Не могу ответить на этот вопрос,— я развела руками. Ответа у меня и правда не было. Вроде и дурная, а вроде и нет.— Знаю, что нельзя было без спроса влезать в чужую комнату и рыться в чужих вещах, но…
—Я не об этом, Ева! Тебе же строго настрого было сказано, что если что-то где-то почудится, или мысль какая-то возникнет, или…не знаю, что еще, ты в любом случае должна сказать об этом или преподавателям, или Стражам.
Я вздохнула и тяжело опустилась на край кровати:
—Ты права, но порой мне кажется, что я страдаю ерундой. И мне стыдно об этом говорить. Да к тому же со Стеллой мы дружим.
—Уже двое парней погибло. Я не думаю, что ректор будет тебя ругать за излишнюю мнительность. Они всю академию вверх дном перевернули и ничего не нашли. Вдруг именно твои догадки помогут в поисках? А Стелла…она действительно странная. Я иногда смотрю на нее и мороз по коже.
—Мне казалось, они всех адептов еще при поступлении проверили.
—А вдруг они что-то не то проверяли? Просмотрели что-то важное, а ты, наоборот, это почувствовала? Что тогда?— ее голубые глаза предельно серьезны.
—Тогда я себе этого не прощу.
—Вот именно! Поэтому иди.
—Сейчас что ли?— я метнула быстрый взгляд за окно. Там хлестал ледяной колючий дождь.
Кайла посмотрела на меня так выразительно, что я поднялась из-за стола, надела куртку и вышла из комнаты.
Что я в самом деле, как маленькая? Даже если ошиблась — ничего страшного. Ну посмеются надо мной, поругают, какая разница? Стелла наверняка обидится, но со временем поймет, что я это ради всеобщего блага сделала.
Внизу меня встретил хмурый Страж:
—Куда собралась?
—К ректору,— и не позволив себе снова засомневаться, добавила,— срочно надо!
—Ну идем, раз срочно,— он распахнул дверь и первым вышел на крыльцо,— ох ты ж…красота-то какая!
Ветер метался, как шальной, пытаясь закинуть ледяные брызги в лицо или за шиворот, и как не повернись — все равно сыро и холодно.
Я затянула капюшон так, что только нос наружу торчал, Страж поднял повыше ворот камзола, и мы пошли. Быстро так, чуть ли не бегом. Но к тому времени, как добрались до главного корпуса, у меня уже зуб на зуб не попадал. Я отбивала звонкую дробь, пыталась дышать на замерзшие руки и попутно шмыгала синим носом.
—Жива?— спросил мой сопровождающий.
—Д…ды…да,— простучала я.
Пока поднимались к кабинету ректора, я немного отогрелась, но все равно выглядела жалко. Наверное, поэтому Хор’рейн кивком отпустил Стража, и едва заметным движением темной брови обрушил на меня поток теплого воздуха.
Я охнула и отшатнулась, зато моментально высохла и согрелась.
—Ну, рассказывай,— облокотившись на стол, он так внимательно смотрел на меня, что я снова почувствовала себя дурочкой,— что привело тебя в столь поздний час?
Я выдохнула, собралась духом и протараторила:
—Вы просили, чтобы я обо всех странностях докладывала. Не знаю странное оно или нет, но мне показалось, что да. Поэтому я и решила придти.
—Ближе к делу.
—Мне дают покоя сердца, которые везде распихивает Стелла. А еще у нее есть блокнот,— я чуть замялась, чувствуя, как заалели щеки.— Я пробралась к ней в комнату и посмотрела, что в нем.
—И что же?
Чуть склонив голову на бок, ректор наблюдал за мной и казалось, что его взгляд пробивает насквозь.
—Там списки адептов. С пометками. Напротив тех двоих, что погибли — стоят сердечки. Не знаю, что это значит. Но еще у двух десятков человек есть такие же.
Все. Сказала.
