Несмотря на то, что он входит в комнату не спеша, ощущение такое, что он врывается, подобно бешеному потоку воды. Едва стоит ему появиться на пороге, он заполняет собой все доступное пустое пространство.
— Я вижу ты дуешь губки, супруга моя, — беззаботно говорит он, и подойдя к моему туалетному столику, берет меня за руку, холодя церемониальными перстнями, унизывающими его пальцы.
Я хочу отдернуть руку, но он держит крепко, не позволяя мне вырваться.
— Ты же не будешь устраивать сцен, милая? — спрашивает он низким глухим голосом, целуя мою руку. От этого голоса все внутри меня словно бы просыпается, и место оцепенения, в котором я провела это утро, постепенно занимает другое чувство. Пока я еще не знаю, что это. Я только жду, когда спящий вулкан внутри меня проснется.
Я долго не отрываю взгляда от его светящихся внутренним светом драконьих глаз и чувствую, что зарождающаяся жизнь внутри меня, мой сын, будущий наследник Кэна отзывается на этот взгляд, и по моему телу словно бы разливается солнечный свет, заполняя каждый уголок моего сердца, залечивая свежие шрамы в моей душе.
Мой нерожденные еще сын чувствует близость своего отца, если бы только Каэн знал…
— Я не понимаю, князь, почему ты так жесток, — говорю я, чувствуя, как он нависает надо мной, словно гора. То, что раньше волновало меня и заставляло трепетать от желания, теперь вынуждает меня отстраняться, пятиться назад. Я хочу исчезнуть, убежать, скрыться от его взгляда, не чуять его запах, не ощущать прикосновение его пальцев к моей руке.
— Я не жесток, милая жена, я всего лишь выполняю свой долг перед моей линией. Я был уверен, что ты поймешь меня и не будешь устраивать истерик на людях.
— Прости меня, Каэн, я не понимаю, как я должна была отреагировать. Быть может, если бы ты предупредил меня, что собираешься привести в наш дом трех девок с улицы и сношаться с ними, пока я готовлюсь к вечеру в императорском дворце, я бы отреагировала как-то по-другому. Как разумная жена.
Я чувствую, что мои слова полны яда, и мне нравится это. Если бы у меня. были зубы, и я могла использовать их против князя, я бы не задумывалась дважды. Сейчас он бы уже лежал на ковре, отравленный ядом и просил о пощаде.
По телу пробегают болезненные мурашки. Что это за мысли? Неужели это я думаю и говорю?
— Я не узнаю тебя, Анна, — тень легкого удивления падает на его лицо и он кривит губы, ухмылка угрожает перейти в жестокую насмешку, — ты всегда была такой покорной, такой богобоязненной, такой… правильной. Как же ты можешь говорить со своим драконом в таком тоне?
— А я не узнаю тебя Каэн, — пытаюсь ответить я.
Но он нагибается еще сильнее и касается пальцами моего подбородка, а потом поднимает мое лицо, властным жестом.
— Мне нравится этот огонь, — говорит он, — но прибереги его для постели, он понадобится тебе сегодня ночью, чтобы я забрал его, милая.
В первое мгновение его слова волнуют мое сердце, отзываясь на них привычной тягой плоти, но спустя минуту в сознание врезаются картины сегодняшнего утра.
Он владеет мной, как своей собственностью. Эта мысль проносится в моей голове впервые за три года. Я для него всего лишь инструмент, такой же как все остальные.
— Зачем? — спрашиваю я, — ведь ты уже нашел тех, кто подарит тебе наследника. Выходит, тратить драгоценное семя дракона на меня нет смысла.
Он проводит пальцем по моим губам, потом наклоняется и целует в шею. От этого сердце мое начинает биться чаще. Его сильные руки притягивают меня к себе и я чувствую вкус его губ на своих губах.
— Ты всегда будешь моей истинной, — рычит он мне на ухо, — и всегда будешь делать то, что я хочу.
Я знаю, что не могу вырваться из его хватки. Но слова свободно рвутся наружу, не встречая больше препятствий.
Глава5
— Ты целуешь меня теми же губами, которыми целовал трех своих девок. Ты приходишь ко мне, и говоришь со мной, как со своей вещью. Ты шепчешь мне на ухо слова, которые только что шептал им. То, что боги драконы даровали нам, как истинное благо, способное зародить нового дракона и дать подлинное продолжение твоей линии, ты смешиваешь с грязью, ради своей прихоти. Ты ничем не лучше простолюдинов, которые оправдывают свою похоть и испорченность, невозможностью сдержать порыв плоти. Оставь свои поцелуи для будущих матерей своих детей, Каэн. Оставь для них и свои слова, там они лягут в куда более благодатную и плодотворную почву. А сейчас убери от меня свои руки.
Я говорю все это и чувствую, что сердце мое колотится как бешеное, словно я маленький олень, который бежит от хищника, и попав в западню, решает дать отпор в безнадежной драке. Я знаю, что для Каэна мои слова это детский лепет, но сказать их для меня дело моей женской чести.
Как я и ожидаю, Каэн лишь усмехается.
— Убрать руки, говоришь? — говорит он и в голосе его звучит сплав стали и жестокой насмешки, которой я так боюсь.
Каэн н отпускает меня и подходик к окну. Невыносимо долго длится пауза. Он молчит, явно испытывая мое терпение. Молчание длится так долго, что я уже начинаю сомневаться в своих словах, что ужасает меня еще больше, чем молчание князя.
Что я делаю? Раньше я бы не посмела и одного слова сказать против его воли.
Я смотрю на его мощный силуэт воина, очерченный солнечным светом на фоне окна и мне становится страшно одиноко. Я чувствую, что свобода и уверенность, с которой я говорила эти слова, покинули меня, оставив наедине с его оглушающим молчанием.
И тут он начинает говорить, и каждое его слово метко ранит меня в самое сердце.
— Если бы ты дала мне наследника, как ты говоришь, истинного дракона, Анна, мне бы не потребовалось приглашать этих девушек. У тебя было достаточно времени, чтобы вымолить у богов наследника. Если ты не сумела это сделать, супруга моя, значит ты недостаточно старалась. Боги видят, что нет моей вины в том, что моя жена оказалась неспособной продолжить мой род. Боги так же видят и то, что я не отказался от тебя, не отправил тебя обратно, к твоему отцу и матери, чтобы они доживали закат своей жизни с осознанием того, что их дочь неугодна богам. Я спасаю тебя от позора, я защищаю тебя, я великодушно принимаю твою ущербность, но вместо благодарности я получаю лишь порцию едкого яда, изрыгаемого из твоих неугодных богам уст. Ты, похоже, забылась, и принимаешь мою доброту и мягкосердечие за глупость.
— Я всего лишь хотела...
— Потрудись помолчать хотя бы минуту, когда я говорю, — отрезает он.
— Я знаю, чего ты хотела. Жить как беззаботная стрекоза, перелетающая с одного цветка на другой, набивать свою маленькую милую головку глупостями и суевериями, целыми днями напролет разговаривая с Виктором о предназначении. Но сколько бы ты ни старалась, твои усилия не приведут ни к чему, кроме разочарования. Давно пора признать это, Анна. Ты бесплодна, и я буду решать проблемы так, как должен. Когда ты познакомишься с Джессикой, Софией и Еленой, ты поймешь, что они не враги тебе. Они здесь, чтобы спасти тебя от позора. Они готовы пожертвовать своими жизнями, только бы ты предстала перед императором честной женой, угодной богам, способной принести князю наследника.
