Харди стучится в дверь и сразу входит в кабинет, и я вместе с отцом и охранниками следуем за ним. Преподаватель тут же останавливает лекцию и удивлённо поворачивается к нам, а все студенты, что сидят в помещении, поворачивают головы в сторону моего и без того зажатого тела, заставляя меня чувствовать себя до ужаса некомфортно.
–Прошу прощения, мэм, что прервали ваше занятие,– произносит папа виноватым голосом. Он подходит к женщине и протягивает руку для пожатия:– Меня вы, скорее всего, знаете. Меня зовут Джереми Норвуд, я отец Каталины, студентки этого университета. Вам ведь известно о недавнем происшествии?
–Здравствуйте… О да,– отвечает преподаватель слегка рассеянно.– Ужасная трагедия. Студенты всё ещё напуганы. Еле удалось не прибегать к закрытию университета… Я могу вам чем-то помочь?
–Да,– к разговору присоединяется Харди.– Мы пришли за одним студентом. Он здесь сейчас?– Мужчина поворачивается к сидящим учащимся:– Кто из вас, ребята, Гай Сильва?
–Ох, боюсь, он уже у нас не учится,– говорит женщина.– Мистер Сильва отчислился буквально сразу после инцидента в женском общежитии.
От услышанного я нахмуриваю брови, испытывая при этом тонну изумления. Я не смотрю на Харди или отца; уверена, они удивлены не меньше меня.
В голове не укладывается… Почему же он не рассказал о своём уходе? И зачем он ушёл так внезапно?
–А причина?– задаёт интересующий меня же саму вопрос папа.
–Не знаю,– женщина пожимает плечами.– Мне лишь сообщили, что он больше у нас не числится.
–Понятно,– задумчиво протягивает папа.– Прошу прощения за прерванное занятие. До свидания и спасибо.
Мы наконец выходим из аудитории, и я могла бы выдохнуть от облегчения, но новость об уходе Гая напрягла меня ещё сильней.
Когда мы оказываемся на улице спустя пару минут, я не могу избавиться от пульсирующих в голове мыслей и постоянно поглядываю на идущих впереди меня отца и Харди.
–Мистер Норвуд, я свяжусь с администрацией университета для того, чтобы выяснить причину ухода парня и его возможное местоположение. Думаю, всё же нельзя оставлять его без беседы.
–Хорошо, Харди. Поступай, как считаешь нужным, но докладывай обо всех новостях полиции и мне.
Увидев нас, наш личный водитель открывает двери машины, и мы садимся в неё.
Папа молчит практически всю поездку, всерьёз задумавшись над последними событиями и полученной хоть и не большой, но всё же информацией.
Незаметно я достаю свой телефон и, войдя в контакты, ищу Гая. Печатаю ему сообщение. Снова спрашиваю, где он. Но парень не отвечает и на этот раз.
Мы доезжаем до дома и останавливаемся у ворот. Я очень раздражена, так что мне с большим трудом удаётся сдержать себя от громкого хлопка дверью, когда я выхожу наружу.
–Буду держать вас в курсе всех событий,– говорит Харди.– Как и договаривались.
–До встречи,– кивает папа.– Не затягивай с этим.
Они пожимают друг другу руки, затем юрист садится в свою машину, припаркованную возле ворот нашего дома.
–До свидания,– произносит он.– Удачи, мисс.
Взглянув на меня, он легонько кивает. А затем уезжает.
* * *
–А как тебе это?– мама суёт мне под нос очередное платье карамельного оттенка.– Кажется, на свадьбу подойдёт.
Я рассматриваю платье внимательней – ремешок тёмно-коричневого цвета, парочку узоров на груди, блёстки сзади. Оно достаточно красивое, но я уже приглядела себе платье, висящее на манекене у входа.
–Выглядит неплохо. Но на мне оно будет смотреться ужасно,– отвечаю я.– Можем купить Монике. Ей бы подошло.
Глаза мамы в удивлении слегка округляются после моих слов, и она спешит уточнить:
–Нашей горничной? Монике Донован?
–Да. А почему нет?
–Детка, ты хоть знаешь, сколько это платье стоит? Не слишком ли роскошно для служанки?
Её слова выводят меня из спокойнейшего состояния.
Я резко оборачиваюсь к ней, перестав разглядывать очередное неплохое длинное платье чёрного цвета, которое уже снято с манекена и висит у меня на руке.
–Мне кажется, не надо так говорить,– серьёзным тоном выдаю я.– Звучит не очень тактично. И это удивительно слышать от Мэри Норвуд, вечно вдалбливавшей мне в голову правила этикета и общения с людьми… Уж прости, что некоторые люди не так сказочно богаты, как вы с отцом!
–Как ты сказала?– хмурится она.– Вдалбливать? Что за выражения, Лина?
Отворачиваюсь от неё и ухожу, при этом бросив ей через плечо что-то вроде: «Я посмотрю ещё платья где-нибудь в другом месте». Один из приставленных ко мне для защиты охранников следует по пятам. Направляюсь в соседний магазин, стараясь выбросить из головы последние неприятные моему слуху слова мамы.
Торговый центр гораздо больше, чем я его представляла. Глаза разбегаются по длинным очередям магазинов, находящихся рядом друг с другом. Набрав на телефоне номер Гая, я уверенно нажимаю на «Вызов». Гудки тянутся бесконечно долго, но трубку так никто и не берёт. Внутри у меня нарастает тревога и… страх. Он не отвечает ни на сообщения, ни на звонки. Что-то определённо случилось.
–…Тот чувак явно замышлял подстроить очередную хрень,– хохочет кто-то недалеко от меня.
До ужаса знакомый голос, который я никак не могу вспомнить. Оборачиваюсь назад и вижу уже знакомое лицо – голубые глаза, светлые волосы, фарфоровая кожа.
Друг Гая, с которым мы совсем недавно сидели за одним столом в столовой.
Рядом с ним идёт ещё один парень. Его я не узнаю. Он выглядит очень загадочным и странным рядом с этим весельчаком: сног до головы во всём чёрном. Лишь сверкающие цепи на штанах и пирсинг в ушах, над бровью и на нижней губе немного выделяются на фоне мрачной одежды.
Не знаю, что меня толкает, но я вдруг кричу: «Привет!» Парни тут же поворачиваются ко мне, прекратив разговор.
–О!– удивляется блондин.– Ты ведь… Э‐м-м… Каталина? Верно? Подружка Гая.
–Ну, смотря в каком смысле,– отвечаю я, слегка смутившись.
–Не парься. В самом обычном,– издаёт смешок он в ответ.
Я с интересом перевожу глаза на незнакомца рядом с ним. Пересекаюсь с брюнетом взглядом, с глазами цвета тёмного шоколада, и понимаю, что, наверное, девяносто процентов его тела покрыто разноцветными татуировками: они проглядывают на его шее, ползут по рукам и даже по некоторым пальцам. А ещё он очень высок. Выше блондина.
–Хай,– ухмыляется он.– Так вот как ты выглядишь.
Немного смущаюсь, потому что его слова звучат странно, однако он сам сразу объясняет их:
–Гай просто много о тебе рассказывал. Да, блядь, каждый ёбаный день!
Смущаюсь сильнее, едва сдержавшись от того, чтобы не округлить глаза.
