–Можно и так сказать.– Лэнс морщится от клубов дыма, что выдыхает сидящий рядом друг, держащий между пальцев сигарету. Обычно он курит только в самых нервных ситуациях.– Я ведь говорил тебе бросить эту дрянь. Ты снова за своё?
–Я не думаю, что сигареты станут причиной моей смерти,– усмехается Гай в ответ, вновь затянувшись и полностью игнорируя грозный тон Лэнса.– Так ты объяснишь, зачем я вдруг тебе понадобился? У меня совсем скоро состоится ужин с Норвудами, так что давай быстрее. Времени мало.
–Как раз о Лине я и хотел поговорить.
Гай вдруг оживляется, бросает сигарету, топчет её ботинком и внимательно слушает Лэнса, пока тот продолжает:
–Прошу перестань водить её к нам. Ты ведь знаешь отношение Софи ко всему этому. Она и так каждый раз после встречи с Линой ходит сама не своя. Пора бы тебе с этим делом заканчивать.
Гай встаёт, сжимая челюсть. Нервничает, но пытается это скрыть. Руки всунуты в карманы чёрного пальто, чёрная рубашка слегка колыхается на ветру. Он говорит:
–Скоро всё закончится. Пусть Софи немного потерпит.
–Да дело не только в Софи.– Лэнс резко встаёт со своего места, повторяя движение друга.– Я не хочу втягивать нашу с ней семью в это дело. Оно касается только тебя и Вистана…– Он тяжело вздыхает, потирая подбородок, покрытый щетиной.– У нас с Софи появится ребёнок, Гай. Я ведь давно завязал с прошлой работой и не хочу туда возвращаться. Но твои приходы под руку с Линой… Они снова и снова напоминают Софи о моём прошлом.
Гай тяжело хмыкает. Получается странный такой звук. Потом прячет в кармане пальто пачку «Мальборо».
–Тебе жаль её?– спрашивает он, глядя в светло-карие глаза друга.– Ты ведь меня позвал не только потому, что не хочешь снова впутываться в дела моего отца, признай. Тебе жаль эту девчонку.
–Гай, она совсем ещё юна. Конечно, мне её жаль.
–Забавно. Ты ведь раньше убивал людей на заказ. За деньги. И тогда тебе не было их жаль. С чего бы вдруг сейчас жалеть кого-то?
Лэнс хочет ответить, а потом вдруг передумывает. Взгляд его мечется к пасмурному небу, потом на друга. Голова почти взрывается. Он давно не помнит тех дней, когда приходилось вытирать с рук кровь. А сейчас… сейчас ему кажется, что они снова запачканы.
–Надеюсь, ты меня услышал,– наконец говорит он, кладя руку на плечо Гая.
–Я тебя услышал, однозначно, но услышь теперь и ты меня.– Зелёные глаза наливаются злостью.– Не смей показывать слабость в такой важный для меня момент. Не смей сомневаться во мне и моих чувствах. Я…
–Твои чувства к ней тебя погубят.
Гай замирает. Лишь на мгновение. Настолько, что никто не сумел бы распознать этого, но всё же Лэнс его понял. За считаные секунды.
Лэнс спрашивает:
–Разве твоя рука не дрогнет, когда ты встанешь перед ней, чтобы завершить начатое?
Улица молчит. Она по-прежнему слушает. Но теперь помимо обычных человеческих голосов она слышит ещё и громкий стук сердца одного из говорящих. А потом шаги второго.
–Признай, Гай. Просто скажи, ты уверен в том, что собираешься сделать?
–Это мой долг. И я не могу от него отказ…
–Это в тебе сейчас говорит Кровавый принц. Уверен и не сомневается именно он, но не ты.
Нет. Даже Кровавый принц уже не так уверен.
Сомнения стали появляться давно. Наверное, ещё в тот момент, когда Каталина впервые начала заправлять пряди за уши. Она никогда не замечала того, как это делает, но каждый раз, когда Гай появлялся перед ней, рука сама тянулась к волосам. Говорят, именно так некоторые люди выдают свою симпатию, своё смущение. Но на самом деле первое сомнение явилось в тот день, когда он увидел её на земле, пока мерзкие руки бродяги пытались снять с неё одежду… Хотя Гай и отрицает это в своей голове. Ему должно быть плевать на неё. Он не должен хотеть её защищать.
Её длинные каштановые волосы вспоминаются как что-то красивое. Подобно тому, как красиво изображены девушки на картинах Даниэля Герхартца. Да, определённо, с Каталины Норвуд можно было бы писать картины. И карие глаза напоминают тепло.
Гай встряхивает головой. От отчаяния хочется зарыться в землю и похоронить себя заживо.
–И я, и Кровавый принц уверены,– цедит он, сжав свою золотую карту, оказавшуюся в руке как бы в доказательство его истинного происхождения.
Вряд ли это правда. Ведь какой уверенный в своих действиях человек станет опускать взгляд, чтобы не встречаться с глазами друга, глядящего на него укоризненно?
Лэнс вздыхает:
–Нет, ты не уверен. Ты запутался в себе, братец.
Гай со злостью высвобождает плечо из хватки друга и бросает:
–Можешь возвращаться к жене. Я не собираюсь больше тебя слушать.
А потом уходит к машине. Всё с тем же колотящимся от сомнений сердцем, которое улица так и слышит до конца, пока рёв мотора автомобиля не заглушает этот звук.
* * *
После тренировки я практически ничем не занимаюсь.
Мне даже успевает показаться, что этот день никогда не подойдёт к вечеру, которого я так трепетно жду.
И когда часы наконец показывают долгожданное время, я спешу одеться, сняв с вешалки заранее подготовленное платье.
Алый цвет наряда, усыпанного блёстками, чётко ассоциируется у меня с Гаем. Мне даже повезёт, если он наденет не излюбленный чёрный, а что-то, что имело бы хотя бы узоры красного цвета. Декольте не слишком глубокое, но открывает ключицы и шею, создавая некую чувственность и элегантность. Именно так говорит мама. Туфли же я выбираю на не слишком высоком каблуке, потому что не хочу ненароком сломать себе ноги.
–Ты уже готова?
Мама появляется у дверей весьма ожидаемо. Она хочет сделать из меня настоящую принцессу, чтобы, по её словам, «этот Гай просто упал от восторга! Это – наша цель, Лина».
–Почти,– отвечаю я, пялясь на себя в зеркало.
За спиной стоит одна из стилистов, которых мама частенько приглашает на случаи каких-либо торжеств. Зовут её Офелия. Именно она делала причёску и макияж маме на свадьбу с папой много лет назад.
–Выглядишь превосходно,– восхищается мама, подходя ближе.
Я наматываю на палец свои каштановые кудри. Мои волосы собраны в косу вокруг головы, но спереди по бокам от лица оставлено несколько прядей.
–Не слишком ли эта причёска праздничная?– спрашиваю я.– Я как будто собираюсь выходить замуж.
–Не неси чушь, милая. Отличная причёска. Очень подходящая под сегодняшний ужин… Твой отец просто обомлеет от восторга!
