Гай зато улыбается. И я вдруг вижу ямочку у него на щеке, у меня сердце так и пляшет. Прежде я её почему-то не замечала… Наверное, потому что улыбка вообще редко отражается на его лице, да и я едва могла пялиться на него в открытую. А сейчас я вдоволь наслаждаюсь этой возможностью.
–Вы безусловно одарили вашу дочь всем самым лучшим,– продолжает он.– Но я ведь приехал не просто для того, чтобы наградить её комплиментами.
Папа заинтересованно пододвигает стул ближе к столу, словно теперь услышит будущие слова парня куда лучше, чем если бы продолжал сидеть на миллиметр дальше.
–Я хочу вашего благословения. Вашего согласия на то, чтобы Каталина стала моей девушкой. И я готов на всё ради этого.
Меня словно шандарахнули молнией.
Он действительно сказал это… Действительно произнёс слова, которые я услышать была и готова, и не готова одновременно.
Изрядная наглость и смелость нужны, чтобы вот так предстать перед Джереми Норвудом и произнести подобные слова. Никто до Гая ещё на это не шёл.
–Так уж на всё?– усмехается папа. Я вижу в одном лишь его взгляде: он готов начать настоящую серьёзную игру.– Мы посмотрим, достоин ли ты её будешь. Но сперва расскажи о себе. Чем ты вообще занимаешься?
–Насколько я помню, ты отчислился из университета,– замечает мама. Для неё иметь высшее образование равно быть успешным, поэтому такому вопросу с её стороны я вообще не удивляюсь.– Ты ведь учишься где-то, я надеюсь?
Гай отвечает:
–Перейти в новый университет меня вынудили некоторые семейные обстоятельства. Можете не считать меня безответственным человеком, я всё ещё учусь и параллельно работаю, занимаюсь бизнесом отца.
И тогда папа, несмотря на то что просил Джозефа навести на него справки ещё в самом начале и много чего о нём знает, интересуется его семьёй. Он просит рассказать о ней подробнее, и я в нетерпении принимаюсь слушать, потому что до этого дня Гай всячески избегал темы, касающейся его семьи. Теперь же увильнуть не получится. Какая радость.
Я бросаю взгляд на маму. Она следит за каждым движением Гая, за каждым его жестом. Мне становится неловко перед парнем, однако я молюсь, чтобы он не заметил этого излишнего внимания с её стороны.
–Отец – владелец крупной сети ресторанов по всему миру, а мать… Мать умерла ещё несколько лет назад.
Мама перекидывается с папой грустным взглядом. Им обоим неловко, и они сочувствуют. Конечно, они знали и об этой части биографии Гая. И всё же невозможно было бы просто кивнуть и продолжить разговор как ни в чём не бывало.
А вот Гай… Вернее, его глаза вновь напоминают о боли, когда-то им испытанной. Мне кажется, в этот самый момент в них собрались все страдания, пережитые человечеством.
У меня разрывается сердце.
–Прими наши соболезнования,– тихо выговаривает мама, вмиг погрустнев.
–Вижу, ты всё ещё…– Отец подбирает более подходящие слова, а затем продолжает:– Всё ещё опечален этим событием.
Гай поднимает взгляд слишком резко, и на этот раз в глазах ощущается явная агрессия. На скулах у него играют желваки, горло подрагивает от нервных глотков, кольца на пальцах издают еле слышный лязг, когда он сжимает ладонь в кулак.
–Я очень любил её,– говорит он спокойно и в какой-то степени холодно.– Она всегда была для меня чем-то большим, чем просто матерью. Я считал её примером, королевой. Когда же её у меня отняли, жизнь уже не могла быть прежней. Мои друзья вытянули меня из той ямы скорби, в которую я себя вогнал.
Друзья.
Нейт, Лэнс, Софи, Зак и, наверное, Уэйн.
Вот что, как оказывается, их так сильно связывает. А я не могла и подумать об этом.
Меня одолевает желание взять его за руку. Очень часто ведь простое человеческое прикосновение способно поддержать. Когда наступали дни, в которые мои щёки становились влажными от слёз, Ирэн и Вэнди всегда были рядом. Они обнимали, гладили меня по волосам, целовали в лоб… Утешали как могли. Правда, я никогда не знала боли, подобной той, что испытал Гай. Может быть, в таких случаях прикосновение не самое лучшее лекарство?
–Я смотрю, ты в хорошей форме.– Папа решает перевести тему, и я даже ему благодарна за это.– Тренируешься?
Гай, кажется, принимает это и не собирается больше утопать в печали о минувших днях.
–Да. Каждый день,– он кивает, делает глоток сока, и я удивляюсь тому, что он не притронулся к налитому дорогому вину.– Я считаю, человек должен следить за тем, как выглядит его тело, и за своим здоровьем.
Папа согласно кивает, нанизывая на вилку кусочек жареной индейки. Потом спрашивает:
–А знаешь ли ты, что наша девочка тоже занимается собой, подобно тебе? Полагаю, она уже поделилась этим?
Нет, я не рассказывала Гаю о том, что имею личного тренера и занимаюсь боксом в подвальном помещении дома.
Поэтому-то Гай переводит взгляд на меня, вопросительно приподняв брови. Видеть его удивлённое выражение лица даже в какой-то степени забавно из-за редкости этого явления.
Мама же в свою очередь напрягается, напоминая своим видом мне о том, что она всё ещё не одобряет подобного занятия для своей дочери.
–Каталина не говорила мне об этом,– сообщает Гай.– Разве что однажды я видел, как крепки её руки.
Он говорит о том моменте, когда я продемонстрировала своё умение подтягиваться на руках у него дома.
–Почему же ты не говорила ему о том, что занимаешься боксом и можешь одним ударом повалить любого, если захочешь?– интересуется папа.
Вероятно, потому что не могу. Я не смогла дать отпор жалкому уроду и защитить себя пару дней назад, что уж говорить о «любом»…
От смущения я не отвечаю ничего. Тело напрягается.
Надеюсь, Гай догадается, что подобная история уж точно не должна быть известна моим родителям…
–Ваша дочь не будет нуждаться в том, чтобы уметь постоять за себя,– снова заговаривает Гай, и с его губ не сходит лёгкая улыбка.– Я всегда буду рядом.
–Очень мило,– произносит мама.
Я перевожу взгляд на неё и в приятном удивлении вижу, как сияет её лицо. Да, она ведёт себя более чем сдержанно, но невозможно скрыть такие переполняющие и бьющие через край чувства.
Чует моё сердце, Гай им обоим понравился. Потому что я знаю своих родителей. Когда папа впервые услышал, как некий «друг» подъехал к дому и ожидает меня, а мама застукала меня за побегом с Гаем из дома, тогда да, была неприязнь. Определённо, это была неприязнь. Но сейчас… Они оба смотрят на парня с заметным довольством.
–Как бы ты защитил мою дочь, скажем, в недавно вставшей ситуации?– спрашивает папа, доев кусок варёного картофеля.– Я о той, что вынудила нас оставить её дома.
–Я бы забрал её с собой,– без колебаний выдаёт Гай.
