Гай не заставляет долго ждать ответа:
–Думаю, вам просто кажется. Я уверен, что ни мы, ни моя семья никогда с вами не сталкивалась.
Взгляд серых глаз моего отца ещё несколько секунд всматривается в лицо Гая, я ощущаю интерес и крайнее любопытство происходящим, но совсем скоро всё это прекращается, когда папа прерывает зрительный контакт, вытирая руки полотенцем:
–Что ж! Возможно, ты и прав. Люди порой смешиваются в голове вместе с другими образами. Наверное, я что-то путаю.
И именно этим заканчивается ужин.
Наконец мы все встаём. Горничные практически подлетают к столу, чтобы убрать грязную посуду и недоеденную еду.
–Я даю тебе одно свидание на сегодня,– произносит папа, обращаясь ко мне.– Уступлю, раз ты так беззаветно влюблена.
–Джереми, ты уверен?– спрашивает мама с тревогой в голосе. В её стиле.
–Почему нет, дорогая? Разве тебе не понравился этот парень?
Гай всё ещё здесь, и я едва сдерживаюсь, чтобы не напомнить родителям об этом факте.
–Я думаю, моя дочь уже имеет право выбирать, кого любить и кого пускать в свою жизнь.– Папа нежно улыбается, глядя на меня.– А я буду лишь уверен в её выборе… Но на сегодня только одно свидание.
Я смеюсь, обнимая его. Потому что именно в такие моменты вспоминается детство. И его защита. Я прекрасно понимаю, какое усилие он делает над собой, позволяя мне уехать из дома вместе с чужим парнем. И всё же он услышал меня, как я его вчера и просила.
Гай прошёл проверку.
Мы уже стоим у ворот, накинув верхнюю одежду. Охрана не сводит глаз с каждого шороха вокруг. Небо такое чёрное, что мне кажется, будто оно просто исчезло и нас засосало в бездонную дыру.
–Мам, я буду в полном порядке,– говорю я, обнимая её.
–А иначе и быть не может, верно, Гай?– она стреляет взглядом в парня, который сдержанно кивает.– Но без глупостей, Лина, прошу тебя.
–Мам!– возмущаюсь я.
Папа кладёт руку ей на талию, притягивая ближе к себе. И я снова вижу счастливых родителей, тех же, что провели вместе уже столько лет и не утратили былой любви.
А потом я сажусь в машину, и Гай заводит двигатель. Его рука еле касается моей ладони, он нежно дотрагивается до пальцев, как бы поздравляя меня с маленькой победой.
–Приятно провести время, дочка,– говорит папа в открытое окно.
И мы выезжаем на дорогу, чтобы затем пуститься вперёд по трассе, окружённые тишиной и покоем: как снаружи, так и в моём сердце.
Глава 29
Мы с Гаем сидим в тишине. Лишь еле слышный шум двигателя проникает в ушные раковины. За окном играют блики фонарей, попадая внутрь салона.
Я молчу, пока мы пересекаем дороги, наблюдая за пролетающими мимо домами, деревьями и людьми. Мы уже выехали из Медины и мчимся по Сиэтлу, на который опустилась ночь. Во многих домах и прочих зданиях уже зажёгся свет, город украшен гирляндами огней, словно рождественская ёлка.
–Ты так ничего и не скажешь?– вдруг произносит Гай, заставив меня к нему обернуться.
–А что я должна сказать?
Он усмехается:
–Например, спросить у меня, понравились ли мне твои родители.
Прочистив горло, задаю ему его же вопрос:
–Тебе понравились мои родители?
Гай молчит несколько секунд, словно анализируя ужин, и у меня подкашиваются колени, хоть я и сижу. Страх услышать что-то неодобрительное маячит на горизонте.
–Понравились. Я ожидал худшего, когда ехал к вам.
–Ожидал худшего? Неужели ты думал, что моя семья настолько ужасна?
–Мне довелось встретить на своём пути худших из людей, так что я всегда заранее готов к разочарованиям.
Его слова заседают у меня в голове, и я прокручиваю их несколько раз. Мне вспоминается моя антисоциальность. Моя нелюбовь к общению и знакомствам. Наверное, поэтому мне пока некого назвать «худшими из людей».
–Кстати, ты не станешь больше грубить мне?– спрашиваю я, скрещивая на груди руки.– Только в таком случае я оставлю тебя в живых, не сказав об этом папе. Думаю, ты убедился в том, что и он, и мама легко сдерут с тебя шкуру, если ты меня обидишь.
–Убедился в полной мере. И я тебе никогда не грубил.
–Ты серьёзно? А что это было в последний раз? «У меня нет времени, Каталина». Это ты сказал мне, когда мы собирались поехать в музей.
–Что насчёт того, чтобы исправить упущение?– спрашивает Гай, повернув голову в мою сторону.
Он меня обезоруживает одним своим голосом.
Заинтересованная, я спрашиваю:
–Ты меня сейчас везёшь туда?
Он отрицательно качает головой и говорит:
–На этот раз у меня есть идея получше.
–Да?– Огонёк любопытства в моих глазах тут же зажигается.– И что это за место?
–Увидишь.
И этого слова мне вполне хватает для того, чтобы просто уставиться в окно в ожидании чего-то прекрасного.
И по мере того, как мы едем, я провожаю взглядом фасады домов, горящие окна высоток, влюблённых, прогуливающихся по улице. И очень удивляюсь. В первую очередь тому, что я действительно получила одобрение родителей. Впервые в жизни они дали мне право выбора.
Не могу нарадоваться, будто сделала глоток свежего воздуха после долгой комы.
* * *
Гай подъезжает к небольшому холму, откуда хорошо виден весь Сиэтл с его серыми оттенками, морским воздухом, бликами и вечным шумом.
Он останавливает машину прямо на вершине холма и, выбравшись наружу, опирается на капот всем высоким телом, удобно устроившись и предлагая мне сесть рядом. Не знаю, как вежливо отказать ему, ведь я всё ещё в платье, которое явно помешает моим планам залезть на капот автомобиля. Но когда Гай подходит ко мне и осторожно приподнимает подол, другой рукой взяв мою ладонь, я млею.
–Давай я помогу,– тихо говорит он.
Дотрагиваясь до его руки и крепко ухватываясь за неё, я вновь испытываю приятное тепло прямо в сердце, желая, чтобы этот момент продолжался вечность. Нежное прикосновение успокаивает и будоражит сознание. Наконец я сажусь, а он не забывает подправить платье, а затем снова опирается на автомобиль.
Я выпрямляю ноги, поворачиваю голову к красивым видам ночного города и с замиранием наблюдаю за кружочками света, исходящими от фар и фонарей. Рассматриваю тысячу огоньков там, вдалеке. Некоторые из них мерцают, некоторые – светят неподвижно. Шум машин, вечно спешащих куда-то, почти до нас не доходит. Есть только шум ветра, играющего в моих волосах, и стук моего сердца.
–Красиво, правда?– нарушает тишину Гай.
–Очень,– искренне отвечаю я.– Но, по правде говоря, ты не похож на того, кто может любоваться подобными видами. Это слишком… романтичное занятие.
