Мое дакотское похмелье становилось все хуже.
—Мы немного отклонились от темы у тебя дома. Обри убрала телефон в сумочку, уделяя мне все свое внимание.— Расскажи мне об этом парне, которого ты встретила в Монтане.
—Ты когда-нибудь встречалась с Дакотой? Он работает у Теи в баре.
Ее глаза превратились в блюдца.
—Черные глаза, темные волосы, обжигающе горячий Дакота?
—Тот самый.— Хотя она забыла милого, доброго и незабываемого.— У нас был роман.
—Ты не устраиваешь интрижек.
—Нет, я не знаю.— У меня были отношения. Всегда.— Но чтобы ты знала, это было хорошо. Мы расстались на хорошей ноте — чего я обычно не делаю.
Я потратила время, которое нам потребовалось, чтобы выпить два бокала вина, рассказывая Обри все о моем пребывании в Монтане. Я рассказала ей о Дакоте и о том, как он показал мне другую сторону мира. Как десять дней его простого образа жизни принесли больше удовлетворения, чем сложная шарада, которую я придумала за свои тридцать два года.
—Как ты думаешь: вы могли бы попробовать что-нибудь на расстоянии?— Спросила Обри.
—Нет. Мы связаны, понимаешь? Но у нас такие разные жизни. Я думаю, мы идеально подходили для интрижки. В долгосрочной перспективе мы, вероятно, закончили бы тем, что возненавидели бы друг друга.
—Что ты собираешься делать?
—Ничего. Что-нибудь. Я просто еще не знаю, что именно.
Мы допили остатки вина, и я взглянула на часы над баром.
—Уже поздно. Думаю, мне лучше позволить тебе вернуться домой. У тебя, наверное, ранние утренние встречи.
Обри улыбнулась, а не застонала, как застонала бы я при мысли о том, что мне придется вставать в пять, чтобы к шести быть на работе.
—Наверное, это хорошая идея. Я устала.
Мы вышли из-за стола, оставив немного наличных за выпивку. Затем мы вышли на улицу, на холод, где ее ждал водитель.
Дорога домой была короткой, и я обняла Обри на прощание с заднего сиденья ее машины, прежде чем поспешить внутрь моего здания и подняться наверх. В тот момент, когда дверь пентхауса закрылась за мной, я прислонилась к ней спиной и улыбнулась.
Потому что у меня была сестра.
Она всегда была рядом, но сегодня вечером у меня тоже был друг.
Я достала телефон из сумочки, не задавая вопросов и не сомневаясь в своих действиях, и набрала номер Дакоты.
Мое сердце бешено заколотилось, когда он пропустил первый гудок, потом второй. Когда он не ответил после третьего гудка, я запаниковала, готовая повесить трубку и забыть, что это вообще произошло. Но потом в трубке раздался его голос, и все мои тревоги улетучились.
—Привет.
Этот голос. Я кружилась, пока шла по коридору в свою спальню.
—Привет. Я тебе не мешаю?
—Нет. Я в баре. Он мертв. Я смотрю игру по телевизору, пока не придет время закрываться.
—Ты должен пойти домой.
—Да,— пробормотал он меланхолично. Одиноко.
Он тоже казался с похмелья.
Уголок моего рта приподнялся, радуясь, что у моего страдания была компания.
—Как у тебя дела?
—Прекрасно.
—Это нормально? Что я звоню тебе?
—Да. Я тоже думал о том, чтобы позвонить тебе вчера.
Мое сердце воспарило.
—Странно просто отключаться, не так ли?
—Я думал о том же самом вчера.— Он усмехнулся.— Ты рада быть дома?
—И да, и нет. Я чувствую себя не в своей тарелке, как будто мне нужно что-то изменить.
—Найти свою страсть?
—Что-то вроде того.— Я улыбнулась тому, как хорошо он меня знал.
—Ты позвонишь мне, когда найдешь ее?
Когда я открою свою страсть, человеком, с которым я, несомненно, поговорю в первую очередь, будет Дакота Мэги.
—Рассчитывай на это.
Глава 13
Дакота
Четыре месяца спустя…
—Поздравляю, приятель.
Я чокнулся своей пивной бутылкой с дядиной.— Спасибо.
Мы сидели на заднем крыльце его и Хейзел коттеджа у озера. Снег во дворе наконец-то растаял, обнажив мокрую траву под ним. На другой стороне двора вода из озера плескалась о гравийную береговую линию.
—Пять объектов недвижимости. Горжусь тобой.
Я тоже гордился собой. Зима в Ларк-Коув выдалась чертовски долгой. Недвижимость, на которую я положил глаз еще до Рождества, была самой сложной из всех, которые я когда-либо покупала. Переговоры заняли целую вечность, и продавец чуть не пошел на попятный. Дважды. Но мы, наконец, достигли определенной цены и заключили сделку.
Затем, две недели спустя, я наткнулся на кричащую сделку в объявлениях. Я потратил все свои сбережения, продал все, что мог, из своего подвала и сумел внести первый взнос.
Права на оба места стали моими с разницей в 10 дней. Сегодня утром я подписал бумаги по второму объекту.
Я был уверен на все сто процентов, молясь, чтобы все мои арендаторы оставались на месте в течение следующих двенадцати месяцев, пока я не восстановлю свою подушку сбережений.
Это всегда было захватывающе — нырять в другой дом, не говоря уже о двух. Напряжение нарастало, но эти две покупки были разумными. Каждый из них был худшим домом в хорошем квартале. Я бы вложу в свои инвестиции больше собственных средств, чем когда-либо прежде, но в долгосрочной перспективе это того стоило.
Если бы рынок продолжал расти, как в последние пару лет, я смог бы продать и то, и другое и получить хорошую прибыль.
И мне было бы чем заняться этой весной и летом. Мне до боли хотелось отвлечься.
Последние четыре месяца были долгими и утомительными. Я надеялся, что, сосредоточившись на новых домах, вернусь к нормальной жизни.
Может быть, я бы пережил день без того, чтобы София постоянно всплывала у меня в голове.
—Так что дальше?— спросил Ксавьер.
Я глубоко вздохнул.
—Красить. Много красить. Посмотрим, смогу ли я сделать их обоих пригодными для жизни. Тогда я надеюсь найти пару арендаторов, которые не будут возражать, если я буду вносить обновления, пока они там живут.
—Хороший план.
—Ксавьер?— Позвала Хейзел из кухни.
Мой дядя повернул голову через плечо, глядя на сетчатую дверь, которая вела внутрь с крыльца.
—Да, детка?
—Не могли бы вы разжечь гриль?
—Мы как раз этим занимаемся.— Он встал со стула и подошел к грилю с другой стороны крыльца. На улице все еще было прохладно, но, как и у многих здешних жителей, как только погода поднялась выше нуля, Хейзел и Ксавьер достали гриль.
