Я вздохнул и покачал головой.
—Нет, мне нужно вернуться.
Предстояло проделать тонну работы, и мне нужно было отработать несколько смен в баре. И хотя обе эти вещи можно было бы отложить на день или два, было бы лучше, если бы мы ускорили этот процесс.
Глен остановился у ее дома и открыл свою дверь, готовый выйти и открыть нашу, но я остановил его.
—Я открою сам.
—Да, сэр.— Он обернулся и улыбнулся Софии.— Поздравляю вас с сегодняшним открытием.
—Спасибо. Извини, что задержал тебя допоздна.
—Это удовольствие для меня.— Он посмотрел на меня.— Счастливого пути домой, мистер Мэги.
Я кивнул, открыл дверь и помог Софии выйти. Затем мы вошли внутрь, помахав швейцару, когда проходили через вестибюль и направлялись прямо к лифту.
В тот момент, когда мы вошли в ее пентхаус, София сбросила туфли и бросилась в мои объятия, крепко обхватив мою талию.
Я не колебался, удерживая ее прямо на месте.
—Я увижу тебя снова?— прошептала она.
—Когда-нибудь.— Я надеялся.
—Я не хочу, чтобы это был конец.
Я прижался щекой к ее макушке, желая, чтобы у нас было больше времени, и зная, что у нас его нет.
Наше будущее шло двумя разными путями. Тропинки, которые вели в двух разных направлениях. Наше время на их пересечении закончилось.
—Скажи мне кое-что. Можешь ли ты заглянуть в будущее и увидеть нас вместе?
Я хотел, чтобы ее ответ был утвердительным. Я хотел, чтобы она нарисовала мне картину будущего, в котором София Кендрик и Дакота Мэги остались бы вместе. Потому что за все часы, которые я потратил на попытки, я чертовски уверен, что не мог себе этого представить.
Мы были пустотой. Пустым черным ящиком.
Ее тело осунулось.
—Нет. Честно говоря, я пыталась. Но я просто не могу этого представить.
—Я тоже.
Она шмыгнула носом, ее подбородок задрожал на моей груди.
—Я ненавижу это.
—Я тоже.
София откинулась назад, глядя на меня глазами, полными непролитых слез.
—Еще одна ночь.
Еще одна ночь.
Я наклонился, подхватил ее под колени и понес по длинному коридору и вверх по лестнице в ее спальню. Там мы провели ночь вместе, отказавшись от сна, как во время нашей последней ночи в Монтане. Мы провели часы, крепко держась за эти последние драгоценные мгновения.
Когда наступило утро, мы с Софией стояли на тротуаре перед ее домом. Ее глаза были покрасневшими и полными отчаяния. Я ненавидел то, что, когда она даст волю чувствам, когда она заплачет после того, как машина, припаркованная у обочины, отъедет, меня не будет здесь, чтобы обнять ее.
—Итак, буду ждать, когда увижу тебя снова.— Она заставила себя улыбнуться.
Я кивнул.
—Жду тот миг, когда увижу тебя снова.
—Ты можешь звонить мне. Когда захочешь, звони мне.
—И ты тоже.
Никто из нас не стал бы делать такой звонок.
Первое прощание в Ларк-Коув было тяжелым. Это прощание на грани возможного. Я бы не смог уйти в третий раз. Телефонные звонки и текстовые сообщения только усложнили бы ситуацию.
—Береги себя, София Кендрик.— Я обхватил ее щеку, позволяя теплу от моей ладони согреть ее кожу. Затем я нежно поцеловал ее в губы, затем в висок.
Мой храм.
Отпустить ее было самым трудным, что я сделал за последние годы, но я опустил руку, повернулся и пошел к машине.
Я не оглядывался назад. В отражении тонированных стекол машины она помахала рукой. Она заплакала и прошептала:
—Прощай, Дакота Мэги.
Глава 16
София
Три месяца спустя…
—Я думаю, нам нужно нанять другого учителя по балету,— сказал Дэниел.
Мы стояли бок о бок перед смотровым окном, наблюдая за дневным балетным классом продвинутого уровня.
—Я могла бы провести занятия.
Его лицо резко повернулось к моему, но я продолжала наблюдать, как девочки отрабатывают свои плие.
—Я думал, ты не хочешь быть привязанной к расписанию.
Я пожала плечами.
—Я все равно здесь. Это было бы забавно.
За три месяца, прошедшие с момента открытия студии, произошло нечто такое, что, я готова поспорить, мой трастовый фонд назвал бы невозможным.
Я превратилась в трудоголика.
Я была первой, кто приходил сюда каждый день, приходя после занятия со своим тренером в шесть утра. Я готовила кофе, прибиралась, если нужно, затем устраивалась в своем кабинете и работала там до тех пор, пока инструкторы не появлялись в два часа дня, чтобы подготовиться к занятиям. Как только дети прибывали, я навещала родителей и слонялась в приемной. И когда все уходили, я позволяла Дэниелу проводить меня, и я запирала дверь за нами обоими.
Я не была уверена, что замки студии примут чей-то еще ключ, кроме моего.
Я поняла, что работа — это самый лучший вариант для меня. Оставаться дома было слишком одиноко и угнетающе. По крайней мере, здесь я была счастлива.
Или мне так кажется.
Не поэтому ли папа и Обри так много работали? Избегали ли они чего-то дома? Или они просто любили свою работу?
На данный момент моя работа представляла собой комбинацию того и другого. У меня был весьма гибкий график, но у меня не было никакого желания тратить время впустую. Так что, если я все равно собиралась быть здесь, почему бы не преподавать?
—Как насчет этого?— Дэниел повернулся спиной к стеклу.— Что, если мы подадим объявление о поиске учителя, и если мы не найдем того, кто нам подходит, ты сможешь это сделать? Если тебе захочется преподавать, ты можешь этим заниматься, когда хочешь. И если учитель нам понадобится, а ты будешь здесь, ты всегда можешь заменить его.
—Или я могла бы быть учителем.
—Но что, если ты решишь взять отпуск? Например, импровизированная поездка, скажем… я не знаю. В Монтану?
Я бросила на него свирепый взгляд.
—Может быть, ты прекратишь это?
—Извини.— Он поднял руки.— Это было всего лишь предположение.
—Ты хуже, чем мои родители.
Мои родители были совершенно очарованы Дакотой. Это была приятная неожиданность, учитывая их холодное отношение, когда я приводила домой других мужчин. Мой отец едва поговорил с Брайсоном, когда я впервые пригласила его на семейный ужин.
Но с Дакотой все было по-другому. Моему отцу нравился его предпринимательский дух. Бабушке нравилась его способность подшучивать. Обри нравилось, что он был трудолюбивым. И мама просто оценила, что он опередил официанта, чтобы отодвинуть ее стул за обеденным столом.
