—Иди на хуй.— Я снова приблизился к нему, не желая отпускать его. Он заслужил этот удар. И тот, который я нанес следующим, отправив его на задницу.
Я наклонился, схватился за воротник его толстовки и поднял его на ноги. Одной рукой я поддерживал его, а другой бил.
—Кейн! Остановись!— Мама плакала.— Пожалуйста остановись!
Она снова потянула меня за локоть, дергая так сильно, как только могла. Но я был тверд и недвижим. Ярость, которую я испытывал так долго, вырвалась наружу и жаждала крови.
Я стряхнул с себя маму, отгородив её спиной, и снова ударил Исайю. Он споткнулся о ледяную землю, его руки полетели в стороны, чтобы удержать равновесие. Но с моей хваткой на его толстовке он не мог упасть.
У него из носа текла кровь, и я поранил ему щеку. Бровь была разбита, и кровь затекала ему в глаз. Но он не стал сопротивляться. Он просто смотрел на меня, и в этих чертовых глазах появилось еще больше слёз.
Он смотрел на меня и умолял продолжать бить.
Я снова подняла кулак, готовый наказывать его снова и снова, пока не перестану видеть боль в его глазах. Пока боль в моем сердце не утихнет. Но прежде чем я успел вонзить костяшки пальцев ему в кожу, сквозь хлещущую в ушах кровь прорвался звук.
—Кейн,— это был не мамин голос.
Я опустил кулак, оглядываясь через плечо.
И вот оно. Спокойствие.
Пайпер подошла ближе и провела рукой по моей руке, потянув её вниз и от лица Исайи.
—Отпусти его.
Хватка, которую я держал на толстовке Исайи, тут же ослабла.
Он упал на колени, и мама пробежала мимо меня, чтобы встать на колени рядом с ним.
Пайпер выдержала мой взгляд и придвинулась еще ближе ко мне. Её прикосновение погасило жажду крови, которую я почувствовал всего несколько секунд назад. И с её уходом осталась только боль.
Мучительная, жестокая, калечащая боль.
Я потерял не только Шеннон и ребенка. Я также потерял брата. Я потерял своего лучшего друга и человека, которого любил больше, чем нашу мать.
Я потерял их всех.
—Блять.— Я провел рукой по волосам, на глаза навернулись слезы. Я крепко сжал пряди, надеясь, сдержать слезы.— Я чертовски ненавижу это.
Три года боли врезались в мою грудь, как кувалда, и слезы не прекращались. Я яростно заморгал, желая, чтобы они ушли, но в тот момент, когда Пайпер обняла меня руками за талию и прижалась ко мне, я потерялся.
Она прижалась щекой к моему сердцу, и я рухнул на неё. Между нами были малыши, но я вцепился в неё, как утопающий в буй.
—Пайпер.— Мой голос надломился.
—Я знаю,— прошептала она, крепче сжимая меня руками.
Слезы текли с моего лица и падали на её волосы. Всхлип сотряс мою грудь, сотрясая нас обоих. И она только крепче прижалась.
Я хотела вернуть свою девочку. Я хотел, чтобы Шеннон была жива, жила счастливой жизнью. Я хотел ненавидеть Исайю за то, что он забрал их обоих. Но ненависти, её просто не было. Ярость ушла. С Пайпер в моих руках все, что я чувствовал, было огромной печалью, которую я так долго скрывал.
Так что я плакал.
И плакал.
Наконец, когда слез уже не осталось, я взял себя в руки и отпустил Пайпер. Я провел руками по её волосам, приглаживая их, и осмотрел её с головы до ног.
—Что ты здесь делаешь?
Она пожала плечами, вытирая слезы.
—Я последовала за тобой, когда ты ушел. Я волновалась.
—Как ты меня нашла?
—Логан помог. Другой его помощник, Шон, раздобыл для меня адрес твоей мамы. Я догадалась, что ты приедешь сюда и, ну… Мне повезло.
Я нахмурился при мысли о Пайпер за рулем, особенно в долгой поездке по обледенелым дорогам.
—Мне жаль. Мне не следовало этого делать. Я сожа…
Она приложила палец к моим губам.
—Все нормально.
—Как ты?
—Я в порядке. У нас все в порядке.— Она погладила живот, потом посмотрела мимо меня туда, где стояли мама и Исайя. Пайпер улыбнулась, затем пожала маме руку.— Я Пайпер. Приятно наконец познакомиться с вами.
—Мне тоже.— Мама взяла Пайпер за руку, но настороженно смотрела на меня. Я не пропустил, как она прикрывает тело Исайи своим собственным.
—Я знаю, что я не вовремя,— сказала Пайпер.— Но мне действительно, очень нужно пописать. Можно я воспользуюсь вашей ванной?
Эта женщина. Как она могла заставить меня смеяться в такой момент? Я сухо усмехнулся, затем схватил её за руку и повел мимо мамы и Исайи в дом.
Как только она увидела ванную, она побежала к ней, стягивая штаны, даже не закрыв дверь. Я покачал головой, закрывая её, когда она вздохнула с облегчением с другой стороны.
То, что она прибыла вскоре после меня, означало, что она тоже не останавливалась по пути. И она, должно быть, ехала слишком быстро. Обычно я бы отругал её за превышение скорости, но в данном случае это спасло жизнь моему брату.
Я стоял на страже у двери ванной, ожидая, пока вода в туалете смоется и выйдет Пайпер.
—Уф.— Она вздохнула.— Намного лучше.
—Хорошо.— Я снова притянул её к себе.— Прости, что я так ушел.
—Я знаю.— Она прижалась ухом к моей груди. В дни, когда её живот сильно выпирал, она вставала как бы боком, чтобы обнять меня.
Я закинул одну руку ей на плечо, а другую положил ей на живот. Начните пинаться. Пожалуйста, начните пинаться. Мне нужно было какое-то подтверждение того, что с мальчиками все в порядке. Что я не доставил им и Пайпер слишком много стресса.
—Здесь.— Пайпер взяла меня за руку и положила её на другую сторону. И тут мою ладонь тихонько пинули.
Спасибо.
—Я тебя люблю. Вас троих.
—Это я тоже знаю,— прошептала она.— Но мы не можем оставаться в этом коридоре вечно. Ты должен выйти и встретиться с ним лицом к лицу. Мы должны оставить прошлое в прошлом, чтобы ты мог жить ради будущего.
—Я не могу его простить.
—Я и не прошу тебя. Я просто прошу тебя сделать сегодня все, что в твоих силах, чтобы оставить это позади.
Я глубоко вздохнул, затем кивнул.
Её руки сжали меня крепче, прежде чем отпустить, чтобы следовать за мной по коридору.
В гостиной Исайя сидел в кресле, голова его была запрокинута к потолку, а к ноздрям была прижата тряпка. Из кухни выбежала мама с пакетом замороженного горошка.
Пока она возилась с ним, я подвел Пайпер к дивану, чтобы она села. Напротив нас в камине горел огонь, отчего в комнате было жарко. Но мама всегда поддерживала огонь в это время года, даже когда дома было тепло.
